первого перевода Библии с древнееврейского на русский, среди плеяды его продолжателей
были люди незаурядные, совмещавшие основное свое занятие скрещения язычников с
исследовательской работой, с просветительской культурной деятельностью. Таков был,
несомненно, протоиерей Василий Вербицкий. За тридцать семь лет пребывания на Алтае он
написал серию этнографических статей, создал «Краткую грамматику алтайского языка»,
«Словарь алтайского и аладагского наречий тюркского языка», ввел в практику основы
научного пчеловодства. Семена подобной просветительской работы не могли оказаться
вовсе бесплодными, но религиозно-идеологическое наследие миссионерства оставило ли по
себе память в сердце алтайца? Уже в первой трети нашего века один из путешественников
писал о «бесполезной формальности» крещения пяти-шестилетних детей, венчаний «давно
обвенчанных перед лицом неба». «Мы знали, что не успеют наши лошади скрыться за
поворотом горы, покинутые дети природы услышат призывный звук бубна и уйдут
приносить жертвы к священному дереву. Украсят его цветными лоскутьями. Будет
кривляться «кам» (жрец) вокруг обезумевшей от страха лошади перед кровавым актом
жертвоприношения. Будет брызгать священной водой на этих тихих и задумчивых детей
природы, поселяя в них страх перед многочисленными, неведомыми лесными богами».
Впрочем, занятные иногда отпочкования выгоняло это семя миссионерства. Как раз в
Кырлыке мне довелось познакомиться с Марией Андреевной Аргоковой, женщиной, которая
прошла путь от батрачки у своей собственной сестры до непримиримой комсомолки-
атеистки 30-х годов, до партийного работника и учительницы средней школы. Мать ее,
Мария Арсонофьевна, -крещеная. Бедное семейство выходцев из Тувы еле сводило концы с
концами; с отчаяния брат продал Марию в рабство за коня; она бежала от хозяина, но была
возвращена, к ноге ей был прикручен деревянный чурбан. Однажды, подволакивая ногу,
пошла она за водой к озеру. И тут увидела лодочку, скользящую по воде, а в лодке человека,
сверкавшего на солнце чем-то золотым. Это был крест отца Арсонофия, который заметил 12-
летнюю девочку, освободил ее от чурбана, убеждением ли, принуждением ли направил в
монастырский приют. В приюте Марию энергично приобщали к вере, тщательное
предварительное дознание игуменьи определило выбор крещеного, с половиной русской
крови жениха для призретой... По словам Марии Андреевны, мать была человеком серьезно
верующим, но никак не фанатичным, она не препятствовала дочери вступить в комсомол,
избрать свой путь в жизни. Резко разошлись по убеждениям Мария старшая и младшая...
Нет, православие к началу XX века не ограничивалось кавалерийскими наездами на паству,
легкой конкуренцией с язычеством. Выращивание нового типа семьи, вроде семьи Марии
Арсонофьевны, создало форпост борьбы, и не только против шаманства... Между прочим,
село Кырлык и оказалось одним из «горячих мест» этой схватки. Село Кырлык знаменито
тем, что здесь в мае-июне 1904 года образовалась, на манер Моисеевой... новая религия. А
было это так. В упомянутые сроки явился к кырлыкскому пастуху Чете Чалпану всадник,
объявил себя главой ойротов, сообщил, что он был, есть и будет во веки веков, и пожелал
передать алтайцам через безгрешную приемную дочь Четы свои заповеди. Некоторые из них
бесхитростны и просты, вроде пожелания не курить табаку, говорить при встрече друг Другу
«якши», не рубить сырой лес, убивать «всех кошек» и никогда не пускать их в свои юрты и
т. д. ит. п. Другие поважнее: «Бубны шаманов сожгите, потому что они не от бога, а от
шайтана. С христианами из одной посуды не ешьте»
-и ряд подобных же тезисов. Через несколько дней в долине Теренг (Гере, Терен), что близ
Кырлыка, собралось тысячи четыре алтайцев, чтобы молиться Белому Бурхану и уяснить
точнее его рескрипты. Три дня получали их через дочь Чалпана, а потом к народу прибыл
младший из Бурханов (их было трое) в сопровождении красивой девицы. Он еще раз
растолковал главный принцип веры, призвал избрать князя, объявил, что вводятся новые
деньги. Девица, поясняя слово делом, трижды хлопнула плеткой о камень, и вычерпнула из-
под него пригоршню новеньких монет с изображением дракона. Когда же несколько
крещеных алтайцев, бывших в этой же самой толпе, заявили, что русский актер сыграл бы
лучше, то их вязали и пороли плетьми до тех пор, пока они не признали власть всемогущего
Бурхана. Вот так и возник на Алтае бурханизм. Весть о таком чуде-чудном долетела до
Петербурга. Николай II, не обольщаясь сказочной стороной дела, повелел брожение
прекратить, Плеве довел его мысль до губернаторов, и 21 июня «ратники», из местных
крестьян, воодушевленные словом епископа Макария, с успехом разогнали сборище. Чета
Чалпан был препровожден в бийскую тюрьму, его судили через два года по статье 938-й
Уложения о наказаниях (какие меры применять к колдунам), но усилиями петербургских
адвокатов оправдали (в том громком процессе участвовал экспертом-этнографом известный
народник Д. А. Клеменц). oИсторики до сих пор не пришли к соглашению в оценке этого
эксцентрического события. То ли это движение реакционно-националистическое, то ли
народно-освободительное в мистифицированной форме, то ли еще что-то третье. В любом
случае, однако, ясно, что сверхъестественного в нем куда меньше, чем политического.
Впрочем, вот мнение А. С. Панкратова, высказанное через пять лет после окончания суда,
когда все еще было свежо на памяти современников: «Новая религия на Алтае все-таки
основалась. Бурханизм представляет собою осколки буддизма и монгольского ламаизма, но
по своему содержанию это новое верование представляет собой особый вид религии, не
встречавшийся еще в жизни народов. Шаманизм под ее влиянием исчезает. Алтайцы прежде
приносили жертвы Ерлику-Номусуцесову, которого они считали своим владыкой. Теперь
бурханисты стали во враждебное отношение к злым духам». ...Итак, религия «все-таки
основалась». Что же такое она сегодня? Какие следы после себя оставила? В чем выразилось
ее влияние? Этими вопросами я задался уже в Барнауле, пытаясь вытянуть ниточку
прошлого. Но там, в крайцентре, сделать мне это не удалось. Впервые я задел эту тему в
кабинете заведующего отделом пропаганды «Алтайской правды» Михаила Ивановича
Орлова. Чуть подернулись брови у Михаила Ивановича при слове «бурханизм», но далее
того не пошло: через минуту тактичный хозяин кабинета, отбросив дипломатию, признался,
что слово это для него новое и совсем неизвестное. Из рассуждений Орлова можно было
понять, какие сложные проблемы атеистической пропаганды волнуют газету, и насколько
отдаленное к ним отношение имеет мифический бурханизм. Примерно те же самые мотивы
прозвучали в речи Зинаиды Сергеевны Иониной, заведующей кафед-,»ой истории
Барнаульского пединститута. Вот Алексей Павлович Уманский выглядел более
осведомленным; правда, чувствовалось, что знание его несколько книжного толка
(собственные научные интересы далеко!) -подтверждая одну из своих мыслей, Алексей
Павлович потянулся к энциклопедии. Лишь в Бийске мне повезло. В Бийске нашелся
единственный, наверное, серьезный толкователь бурханизма. И, конечно, этим
единственным был Борис Хотьметьевич Кадиков. Он-то не по книгам одним бурханизм
представляет, он его в живом виде щупал. В обычной своей огненной манере, едва
выскользнуло сакраментальное словечко, хватает он тему не с краю, а за самую сердцевину,
не прибегая к пособиям и справочникам. Он тут же новеллу подпускает, сюжет из
собственной практики. Застал в живых Борис Хотьметьевич одного из телохранителей Четы
Чалпана, 80-летнего Архтаева Уйбала. При первой встрече, в 1959-м, это был еще крепкий
старик, с мощными выпирающими ключицами, с огромной грудной клеткой. Сидел он в
юрте на шкуре горного козла, как будто живое изваяние, как Будда (Борис Хотьметьевич в
жестах изображает это сидение). Крепким орешком оказался он даже и для такого опытного
беседчика, как Кадиков, ничего не хотел говорить, однако понемногу проникся доверием к
тонкому знатоку алтайских обычаев. В свое время был он ярым бурханистом, верил в то, что
делал. Хвалил Чету Чалпана, выступал, дескать, тот за простой народ, за справедливость.
Рассказывал Уйбала, как, накрепко сцепив руки, окружив Чету кольцом, не допустили к
нему телохранители ратников, волоса его не дали тронуть... После падения бурханизма
ударился Арх-таев в наживу, повел за собой всю свою большую семью, в которой его слово
Скачать книгу [2.95 МБ]
Пирамида