эксперимента, и они оказались явными последствиями того, что имелось уже два
месяца назад. Ничего нового не случилось. Когда все вышло в точности так, как я видел
(или предвидел), я припомнил свой опыт и все его подробности и вспомнил, что еще
тогда видел в знал то, что должно было произойти. В данном случае я, безусловно,
соприкоснулся с возможностью иного зрения в мире предметов и событий.
Но в целом, все вопросы, которые я задавал себе о реальной жизни или конкретном
знании, ни к чему не приводили.
Полагаю, что это обстоятельство связано с особым принципом, который стал мне ясен
во время экспериментов. В обычной жизни мы мыслим тезисами и антитезисами;
всегда и везде существуют "да" или "нет", "нет" или "да". Размышляя иначе, новым
способом, при помощи знаков, я пришел к пониманию фундаментальных ошибок
нашего мыслительного процесса. Ибо в действительности в каждом отдельном случае
существовало не два, а три элемента. Было не только "да" и "нет", а
"да", "нет" и что-то еще. И вот как раз природа этого третьего элемента, недоступная
пониманию, делала непригодными все обычные рассуждения и требовала изменить
основной метод мышления. Я видел, что решение всех проблем постоянно приходило
от третьего, неизвестного элемента, так сказать, появлялось с третьей стороны; и без
помощи этого третьего элемента прийти к правильному решению было бы невозможно.
Далее, задавая вопрос, я очень часто сразу же видел, что он поставлен неверно. Вместо
немедленного ответа на мой вопрос "сознание", к которому я обращался, принималось
поворачивать этот вопрос а разные стороны, показывая мне, в чем заключается его
ошибочность. Постепенно я начинал видеть, в чем его неправильность; и как только
мне удавалось ясно понять ошибочность своего вопроса, я видел ответ. Но этот ответ
всегда заключал в себе третий элемент, который я до сих пор не мог увидеть, потому
что мой вопрос был построен на двух элементах - на тезисе и антитезисе.
Я сформулировал это для себя следующим образом: вся трудность заключается в
правильной постановке вопросов. Если бы мы умели правильно ставить вопросы, мы
получали бы ответы. Правильно поставленный вопрос уже содержит в себе ответ; но
этот ответ совсем не похож на то, что мы ожидаем. Он всегда будет находиться на
другом плане, который в обычный вопрос не включен.
В нескольких случаях, когда я пробовал думать шаблонными словами или идеями, я
пережил странное ощущение, напоминающее физический шок. Передо мной
открывалась совершенная пустота, ибо в реальном мире, с которым я соприкасался, не
было ничего, что соответствовало бы этим словам или идеям. Любопытно было
ощутить неожиданную пустоту там, где я рассчитывал найти нечто, пусть не совсем
прочное и определенное, но, по крайней мере, существующее.
Я уже сказал, что не обнаружил в своих экспериментах ничего, что соответствовало бы
теософским "астральным" телам или "астральному" миру; ничего, что соответствовало
бы "перевоплощениям" или "будущей жизни" в обычном смысле этого слова, т. е. тем
или иным формам существования душ умерших. Все это не имело смысла и не только
не выражало какой бы то ни было истины, но и прямо не противоречило истине. Когда
я старался ввести в свои мысли вопросы, связанные с такими идеями, на них не
давалось ответов; слова оставались лишь словами, и их нельзя было выразить какими-
либо иероглифами.
То же самое произошло со многими другими идеями, например, с идеей "эволюции",
как ее понимает "научное" мышление. Она ничему не соответствовала и ничего не
выражала. В мире реальностей для нее не оказалось места.
Я понял, что могу определять, какие идеи являются живыми и какие - мертвыми:
мертвые идеи не выражались иероглифами, а оставались словами. Я обнаружил, что в
обычном человеческом мышлении имеется огромное количество таких мертвых идей.
Кроме уже упомянутых, к мертвым идеям принадлежали все так называемые
социальные теории. Они просто не существовали. За ними скрывались только слова и
никакой реальности; точно так же идея "справедливости" (понятая в обычном смысле
"компенсации" или "воздаяния") оказалась в высшей степени мертвой. Одна вещь не
может компенсировать другую, один
акт насилия не разрушит результаты другого акта насилия. Вместе с тем, идея
справедливости в смысле "стремления к общему благу" также оказалась мертвой.
Вообще говоря, с этой идеей связано крупное недоразумение. Она предполагает, что
вещь может существовать сама по себе и быть "несправедливой", т. е. противоречить
какому-то закону; но в реальном мире все составляет единство, в нем нет двух таких
вещей, которые противоречили бы друг другу. Есть единственное различие: между
живыми и мертвыми вещами. Но как раз это различие мы не понимаем, и выразить эту
идею нашим языком, как бы мы ни старались, вряд ли удастся.
Все это отдельные примеры. Фактически же почти все идеи и понятия, которыми живут
люди, оказались несуществующими. С глубоким изумлением я убедился в том, что
лишь очень немногие идеи соответствуют реальным фактам, т. е. существуют. Мы
живем в совершенно нереальном, фиктивном мире, спорим о несуществующих идеях,
преследуем несуществующие цели, изобретаем все, даже самих себя. Но, с другой
стороны, в противоположность мертвым идеям, которые не существовали нигде,
являлись и живые идеи, непрерывно встречающиеся вновь и вновь во всем, о чем я в то
время размышлял, что
узнавал или понимал.
Во-первых, существовала идея триады, или троицы, которая входила во все. Затем
весьма важное место занимала и многое могла объяснить идея четырех элементов:
огня, воздуха, воды и земли. Эта идея была реальной, и во время экспериментов я
понимал, как она входит во все и соединяется со всем благодаря триаде. Но в обычном
состоянии связь и значение этих двух идеи от меня ускользали.
Далее, существовала идея причины и следствия. Как я уже упоминал, в иероглифах эта
идея выражалась весьма определенным образом; но она никоим образом не была
связана с идеей "перевоплощения" и относилась исключительно к обычной земной
жизни.
Очень большое, пожалуй, главное место во всем, что я узнал, занимала идея "я". Иначе
говоря, чувство или ощущение "я" каким-то непонятным образом менялось внутри
меня. Выразить это словами очень трудно. Обычно мы плохо понимаем, что в разные
моменты нашей жизни мы по-разному ощущаем свое "я". В этом случае, как и во
многих других, мне помогли мои же более ранние опыты и наблюдения снов.
Я знал, что во сне "я" ощущается иначе, не так, как в состоянии бодрствования; так же
по-иному, но совсем иначе ощущалось "я" и в моих экспериментах. Чтобы выразить это
точнее, скажу, что все, что обычно воспринималось как "я", стало "не-я"; а то, что
воспринималось как "не-я", стало "я". Но и это далеко от точного описания того, что я
ощущал и что узнавал. Думаю, что точная передача здесь вообще невозможна.
Необходимо только отметить, что, насколько я могу припомнить, новое ощущение "я"
во время первых экспериментов вызывало у меня ужас. Я чувствовал, что исчезаю,
теряюсь, превращаюсь в ничто.
Это был все тот же ужас бесконечности, о котором я уже говорил; но только возник он
с противоположной стороны: в одном случае меня поглощало все, в другом - Ничто. Но
это не играло роли, ибо все оказывалось эквивалентным Ничто.
И вот что замечательно: позднее, в последующих экспериментах, то же самое
исчезновение "я" вызывало уже во мне чувство необыкновенного спокойствия и
уверенности, которое нельзя сравнить ни с одним из обычных наших чувств и
Тэги:
Колдовство Чёрная магия
Скачать книгу [0.51 МБ]
Пирамида