кон», или «Книга законов, управляющих мёртвыми», а «Аль-Азиф», так как «Азиф» и есть то
слово-звукоподражание, обозначающее в арабском языке странные ночные звуки, которые из-
дают некоторые насекомые — звуки, истолковываемые как завывание демонов, джиннов...
Считается, что арабской рукописи Некрономикона не сохранилось. Исследователь Идрис
Шах безуспешно пытался разыскать её в библиотеках Деобунда в Индии, Аль-Азхара в Египте
и в библиотеке священного города Мекки. Латинский перевод был сделан в 1487 году (а вовсе
не в XVII веке, как утверждает Лавкрафт) доминиканским монахом Оле Вормом. Ворм, немец
по происхождению, был секретарём первого Великого Инквизитора Испании, Томаса де Тор-
квемады, и вполне вероятно, что рукопись Некрономикона была обнаружена во время пресле-
дований мавров, вынужденных под давлением властей перейти в католичество; однако вера
этих новообращённых, естественно, оказалась некрепкой.
Со стороны Ворма было весьма неразумно перевести и опубликовать Некрономикон в то
время и в тех краях. Эта книга наверняка оказала на переводчика сильное впечатление, посколь-
ку в конце концов он был сожжён по обвинению в ереси после того, как послал экземпляр Не-
крономикона Иоганну Тритейму, аббату Спангейма (более известному под именем Тритемий);
в сопроводительном письме содержалась подробная и весьма богохульная интерпретация
нескольких фрагментов Книги Бытия. Практически все экземпляры перевода Ворма были со-
жжены вместе с ним, хотя мы не можем избавиться от подозрения, что, по меньшей мере, одна
копия должна была сохраниться в библиотеке Ватикана...
Почти сто лет спустя, в 1586 году, экземпляр латинского перевода Ворма внезапно обна-
ружился в Праге. Доктор Джон Ди, знаменитый английский алхимик, находился в то время со
своим помощником Эдвардом Келли при дворе императора Рудольфа II, обсуждая с ним планы
по добыче алхимического золота. Келли купил этот экземпляр у так называемого «Чёрного Раб-
би» — каббалиста Якоба Елизара, который бежал в Прагу из Италии после того, как его обви-
нили в занятиях некромантией. В те времена в Прагу стекалось множество магов, алхимиков и
шарлатанов всякого рода, поскольку Рудольф покровительствовал адептам тайных наук. Едва
ли можно представить себе другое место в Европе, более подходящее для очередного появле-
ния на свет текста Некрономикона.
Некрономикон произвёл на Келли заметное влияние: характер его видений в магическом
кристалле изменился и привёл к необычным явлениям, из-за которых в доме Ди воцарился
ужас. Вскоре после этого Келли расстался с Ди. Последний перевёл Некрономикон на англий-
ский язык, но, вопреки утверждениям Лавкрафта, этот перевод так и не был опубликован: руко-
пись попала в коллекцию Элиаса Ашмола, а затем — в библиотеку Бодлея в Оксфорде.
2. Безумный араб из Каира
Автором вроде бы утраченного Некрономикона был, конечно, Абдул аль-Хазред, «Безум-
ный Поэт» из йеменской столицы Сана, живший во времена халифов Омейадов в VIII веке н. э.
По мнению писателя Лавкрафта, «безумный» араб совершил множество загадочных
странствований между руинами Вавилона и катакомбами Мемфиса. Он «возжелал» провести
десять лет в полном одиночестве в одной из пустынь южной Аравии, слывшей пристанищем
злых духов и мерзких чудовищ, названной древними арабами Руб аль-Хали — «Пустое Про-
странство», а сегодня именуемой Дахна — «Красная Пустыня».
Ибн Халикан, арабский учёный XII века, повествует, как именно в 738 году н. э. завершил
свои дни аль-Хазред: «Средь бела дня его схватило незримое чудовище — может, джинн какой,
— и тут же сожрал пред объятыми ужасом очевидцами».
Давайте же подробнее узнаем, кем на самом деле мог быть аль-Хазред.
Абдул аль-Хазред — именно тот человек, который прослыл впоследствии как «безумный
учёный» из Каира, или Абу Али аль-Хасан ибн аль-Хасан ибн аль-Хайсам аль-Басри, называе-
мый историками Запада аль-Хазен. Он родился в Ираке, в Басре, в конце X века, точнее — в 965
году н. э.
В свои тридцать лет он знал совершенно все премудрости математики и физики, а также
философии и многих других запрещённых наук, да так, что египетский халиф аль-Хаким из
благоговения к нему отправил его в Каир углублять свои познания. В Каире, наблюдая за пери-
одическими пагубными разливами Нила, аль-Хазен представил себе разрешение этой пробле-
мы, предлагая построить плотину в Асуанском ущелье.
Да, именно в Асуане, где в 1971 году, то есть почти десять веков спустя, на самом деле
была торжественно открыта знаменитая гигантская плотина высотой 141 метр и длиной более
трёх с половиной километров, сделавшая возможным образование озера в 5180 квадратных ки-
лометров!
Но у технологии свой долгий путь, и хотя идея аль-Хазена была гениальнейшей, после
основательного изучения места и обсуждения неисчислимых конструктивных проблем со свои-
ми помощниками, назначенными ему аль-Хакимом, он заключил, что воздвигнуть плотину не-
возможно физически с имеющимися в распоряжении убогими средствами. Честно изложив
свои доводы халифу (хорошо известному тем, что он предавал смертной казни всех, кто не
оправдал его надежд), учёный добавил, однако, что он не вполне ответственен за неудачу: его
ведь считают... безумным. Так как мусульманский закон защищал «умалишённых», считая, что
их коснулась божья рука, аль-Хазена заключили в тюрьму до смерти невеликодушного халифа,
которая наступила в 1021 году.
«Безумному» же арабу аль-Хазену нужно было жить далее, и он занялся переводами тру-
дов Евклида и Птолемея, продолжая и свои, по сути запрещённые, изыскания. Позже был выпу-
щен его более чем значительный научный труд под названием «Opticae thesaurus» (в переводе с
латыни — «Справочник по оптике»), в котором он подробно и правильно уточнил, что зрение
зависит не от химерического «испускания световых лучей», которые, исходя из глаза, доходят
до обозреваемого объекта, а, напротив, от световых излучений, которые, воздействуя на чув-
ствительные части глаза (сетчатку, колбочки, палочки и т. д.), вызывают в оптическом нерве, а
затем и в мозге восприятие окружающей нас действительности. Леонардо да Винчи и его анало-
гичные учения появились лишь через четыре столетия.
Аль-Хазен указал впервые и причину, по которой размер любого объекта представляется
нам всё меньшим по мере удаления от нас. Сегодня это для нас почти банально, но достоверное
и точное физическое объяснение было дано — и это один из самых замедленных повторов нау-
ки — только в XVII веке.
Может, прозвище «безумный араб» современникам аль-Хазена и казалось вполне уважи-
тельным именно из-за его идей, его открытий и изобретений, намного опережавших их время!
Ещё пример: аль-Хазен изобрёл камеру обскура — речь о далёком XI веке, — заложив тем
самым основы фотографии. Но ему следовало подождать ещё немало столетий, потому как то-
гда всё это воспринималось скорее как... колдовство. И всё же его основательные исследования
о структуре глаза были полностью включены в медицинские трактаты того времени, изданные
после 1246 года, когда часть его работ была переведена на латынь. Известна ведь, например, и
т. н. «задача аль-Хазена» (или задача о шаре), состоящая в исчислении пути, который световой
луч должен пройти (в однородной среде) от данного источника до глаза после отражения от
сферического зеркала.
3. Гениальные догадки
Ненасытная и безумная любознательность привела аль-Хазена и к изучению явления ре-
фракции света, когда он погружал стеклянные предметы в сосуд с водой и демонстрировал, как
отклоняются световые лучи, преломляясь в этих предметах, при переходе в прозрачную, но раз-
ной плотности среду. Любопытны его изыскания в оптике — в частности, на органе зрения.
Благодаря этому удивительному учёному был введён термин «lente» (итал. «линза»), так как
«безумный араб» написал, что хрусталик имеет форму чечевицы — на латыни lem.
Как часто бывало в прошлом (бедный Галилей об этом кое-что знал!) и до сих пор проис-
ходит, что официальная культура оказывается чересчур консервативной, а политический и ре-
лигиозный истэблишмент боится нового; что определённые идеи и эксперименты требуют не-
Скачать книгу [5.86 МБ]
Пирамида