Когда он уехал, дождь падал в таком изобилии, что Eliphas предложил его зонтик
Виконту, который отказался от этого. Там следовал за соревнованием
вежливости, которой результат состоял в том, что Eliphas вышел, чтобы видеть
Виконта домой. В то время как они были на улице, дождь остановился, Виконт
нашел перевозку, и Eliphas, вместо того, чтобы возвратиться к его дому,
механически пересек Люксембург, вышел вратами, которые открываются на
Сожалении d'Enfer, и оказались напротив Пантеона.
Двойная строка кабин, импровизированных для Фестиваля Святой
Женевьевы, обозначенной паломникам путь к Святому. Etienne-du-Mont.
Eliphas, сердце которого было грустно, и следовательно расположило к
молитве, следовал за тем путем и ввел церковь. Это, возможно, было тогда
около четырех часов днем.
Церковь была полна верного, и офис был осуществлен с большим
сосредоточением, и необыкновенной торжественностью. Баннеры приходов
города, и пригорода, свидетельствовали к общественному почитанию для Девы,
которая сохранила Париж от голода и вторжения. Внизу церкви могила Святой
Женевьевы сияла великолепно со светом. Они пели литании, и процессия выходила
из хора.
После пересечения, сопровождаемого его прислужниками, и сопровождаемый
певчими, прибывал баннер Святой Женевьевы; тогда, идя в двойном файле,
прибывал приверженцы богоматери Святой Женевьевы, одетой в черном, с белым
покрывалом на головке, награде вокруг шеи, с медальюлегенды, тонкой свечой
в руке, преодолеваемой небольшим готическим фонарем, который традиция дает
изображениям Святого. Поскольку, в старых книгах {167} Святая Женевьева
всегда представляется с медалью на ее шее, то, что Святой Germain d'Auxerre
дал ей, и проведению тонкой свечи, которую дьявол пытается погасить, но
которая защищена от дыхания беса удивительной небольшой скинией.
После того, как приверженцы богоматери прибывали духовенство; тогда
наконец появившийся преподобный Архиепископ Парижа, mitred с белой митрой,
нося мантию, которая была поддержана на каждой стороне его двумя
священниками; прелат, опираясь на его пересечение, медленно шел, и
благословлял к правому и левому толпа, которая становилась на колени о его
пути. Eliphas видел Архиепископа впервые, и извещал особенности его
выражения лица. Они выражали доброту и мягкость; но можно было бы наблюдать
выражение большой хозяйственной работы, и даже нервного страдания,
мучительно скрываемого.
Процессия убыла к ноге церкви, пересекая неф, поднялась снова боковым
нефом слева от двери, и прибыла в станцию могилы Святой Женевьевы; тогда
возвращенное правым боковым нефом, поющий литании, как это пошло. Группа
верного следовала за процессией, и шла немедленно позади Архиепископа.
Eliphas смешивался в этой группе, чтобы более легко пройти через толпу,
которая собиралась реформа, так, чтобы он мог бы возвратить дверь церкви.
Он был потерян в мечтательности, смягченной этой набожной
торжественностью.
Глава процессии уже возвратилась к хору, Архиепископ достигал рельсов
нефа: там перевозка морем была слишком узкой для трех человек, чтобы идти
в файле; Архиепископ был впереди, и эти два больших священника позади него,
всегда обрабатывая трюм края его мантии, которая была {168} таким образом
отброшена, и получена назад, таким способом, что прелат представил свою
грудь, раскрытую, и защищал только поперечными вышивками его, захватил.
Тогда те, кто был позади Архиепископа, видели, что он дрожал, и мы
заслушали перебой громким и ясным голосом; но без крика,или шума. Что было
сказано? Казалось, что это было: "Долой богини!" Но я думал, что я не слышал
правильно, настолько неуместный и лишенный смысла, это казалось. Однако,
восклицание было повторено дважды или трижды; тогда кто - то кричал:
"Сохраните Архиепископа!" Другие голоса ответили: "К рукам!" Толпа,
опрокидывая престолы и барьеры, рассеянные, и, мчалась к дверному воплю.
Среди воплей ребят, и криков женщин, Eliphas, унесенный толпой, оказался так
или иначе из церкви; но последний просмотр, который он был в состоянии
привести на это, был сражен с ужасным и неизгладимым изображением!
Посреди круга, сделанного большим страхом всех, те, кто окружил его,
прелата, стояли один, наклоняясь всегда на его пересечении, и поддержавший
чопорностью его мантии, которую большие священники отпустили, и которая
соответственно наклоняла к земле.
Глава Архиепископа была немного отброшена назад, его глаза и его
бесплатная рука подняли к небу. Его отношение было этим, который Юджин
Delacroix дал Епископу Льежа в изображении его убийства бандитами Дикого
Борова Арденн; <<Извлечение от Примечаний сэра Walter Scott's относительно
убийства Епископа Льежа:" Убийство Епископа не имело место до 1482. В месяцах
августа и сентября того года, "Уильям del la Marck," названный 'Дикий Боров
Арденн.' вступивший заговор с недовольными гражданами Льежа против их
Епископа, Луи Бурбона, помогшего со значительными денежными суммами Королем
Франции. Этим означает и с помощью многих убийц и бандитов, которые
скапливались к нему относительно руководителя, приличествующего им, De la
Marck собрал войсковое соединение. С этой небольшой армией он приблизился
к городу Льежу. На это граждане, которые были заняты в заговоре, прибывали
к их Епископу, и, предлагая поддерживать его к смерти, увещевал его, чтобы
пройти против этих грабителей. Епископ, поэтому, помещал себя во главе
нескольких собственных войск, веря к помощи людей Льежа. Но как только они
появились в поле зрения врага, граждане, как прежде, чем согласовано, бежали
от баннера Епископа, и его оставили с его собственной горсткой сторонников.
В этот момент De la Marck обвиняют во главе его мужчин с ожидаемым успехом.
Епископ был принесен перед De la Marck то, кто сначала вырезал его по лицу,
затем убило его его собственной рукой, и заставило его орган быть выставленным
явный в большой площади Льежа перед Собором Святого Ламберта."
Скачать книгу [1.06 МБ]
Пирамида