что тайна ковра и бутылки пока была соблюдена. Джинна он больше не «выводил погулять», хотя тот
частенько стучал изнутри, заставляя бутылку перекатываться на дне сундука. Соседи Гарри по комнате
считали, что у них завелись мыши, Криволапсус игнорировал шум в сундуке, не желая связываться с
хозяином страшной высоко летающей штуковины, пахнущей тиграми, а Гарри и Рон молчали в
тряпочку, чтобы одноклассники не узнали о существовании джинна.
Новый учебный год нагрянул в этот раз с кошмарным объемом учебной нагрузки. Мало того, что
у них ввели новые предметы, каждый из которых был обязательным: Магическая Медицина (которую
преподавала Инь Гуй-Хань) и Древние Колдовские языки. Почти каждый предмет у шестиклассников
перед своим названием ставил еще и слово «Высшая». Высшая Арифмантика (от которой пухли мозги),
Высшая Астрономия, Высшая или Креативная Трансфигурация. На трансфигурации в этот день
профессор МакГонаголл объявила, что намерена проверить личные способности к этому разделу магии
у каждого ученика. Невилл приуныл, а Гермиона привычно вытянула руку выше всех.
— Основное заклятие Креативной Трансфигурации звучит так: Фасере Экскассус! — гордо
объявила она, как обычно счастливая ощущением значимости собственного знания.
— Верно, мисс Грэйнджер, — одобрительно кивнула профессор МакГонаголл. — Пять баллов
Гриффиндору. Произносить заклятие можно и про себя, но главное — отчетливо представлять себе, что
именно вы хотите создать. Во всех подробностях. Начнем. Мистер Уизли, вы первый, — скомандовала
Минерва МакГонаголл.
— Что я хочу создать, что я хочу создать… — нервно бормотал Рон, совершая надлежащие
движения палочкой вверх-вниз. Что бы он ни хотел создать, у него почему-то получилась целая
пригоршня гвоздей, с шумом рассыпавшихся и раскатившихся по полу. — Но я хотел другое! —
пожаловался Рон. — Я думал, что у меня получится…
— Неважно, что вы хотели, мистер Уизли, — Профессор МакГонаголл поджала губы. — Мне все
ясно. Следующий!
Следующим был Невилл. Все отодвинулись подальше, девочки зажали уши руками в ожидании
грохота и разрушений. Но ничего не произошло: палочка Невилла жалобно пискнула и выпустила из
одного конца тонкую струйку воды. Вода попала на Тревора, как обычно мирно дрыхнувшего на
краешке парты Невилла. В отличие от профессора Трансфигурации Тревор остался доволен
результатами, зато сам Невилл вновь приуныл. Симус сумел произвести на свет чайник с отломанным
носиком, Парвати — хрустальный шар, немного сплющенный с одной стороны. Потом настала очередь
Гермионы.
— Фасере Экскассус, — пробормотала она и тут же еле-еле увернулась от чуть не упавшего ей на
голову огромного камня. Профессор МакГонаголл к счастью успела вовремя среагировать, и мраморная
глыба повисла в воздухе.
— Что ты хотела создать? — удивленно спросил Рон, откачивая перепуганную Гермиону. —
Неужели обломок скалы? Сумасшедшая!
— О чем ты говоришь, Рон! — Гермиона привела в порядок свою растрепанную шевелюру и не
мене растрепанные мысли. — Я почему-то подумала о мраморной статуе Лоренцо Веронского, ну, той,
что стоит возле класса Магического Домоводства. Я так часто туда хожу, что мне везде мерещится эта
кривоглазая физиономия. Жаль, что творческая жилка у меня не так сильна, саму статую создать не
получилось.
— Гарри Поттер, — заглянула в список профессор МакГонаголл. Гарри вышел вперед, немного
нервничая и размышляя, что же он, собственно, хочет сделать.
Столб огня взорвался в пустоте классной комнаты, как вулкан, заставив девчонок завизжать, а
парней шарахнуться к стене. Профессору МакГонаголл опалило край шляпы.
— Боже мой, Поттер! — заорала она, заправляя за ухо горелую прядь волос. В воздухе отчетливо
пахло паленым. — О чем вы, интересно, подумали?!
— Я, э-э-э… профессор, я просто, — забормотал Гарри, ни за что не желая признаваться, что в
самый ответственный момент у него в голове ясно и четко возник образ ужина со Сьюзен при свечах.
Неужели, из всего возможного у него материализовались только проклятые свечи?
— Ясно, — отрезала профессор МакГонаголл. — Всем вам нужно хорошенько тренироваться! —
вывела она мораль из сегодняшнего урока. — Иначе вместо пользы вы сможете причинить
окружающим только вред!
Больше она в этот день не мучила ребят практическими занятиями. Шестиклассники всего лишь
записывали под ее четкую диктовку кое-какие важные факты: предметы, возникающие в процессе
Креативной Трансфигурации, нестойки, и длительность их существования зависит от сил колдуна, их
создавшего. Предметы могут исчезнуть в любой момент, поэтому пользоваться ими в критической
ситуации не рекомендуется. Эти предметы могут быть опасны, если созданы неумелым колдуном
(«Вроде вас!» — веско подчеркнула профессор МакГонаголл, судорожно поправляя свой обгоревший
пучок волос). Гарри вышел с урока приунывший, потерявший пять баллов. Ровно во столько была
оценена пострадавшая прическа их декана.
Но самое мерзкое ожидалось после обеда. Гарри, Гермиона и Рон явились на Высшую Алхимию,
именно так назывался предмет профессора Снейпа в этом году, выжатые, как лимон, и злые.
Гриффиндорцы измученно обсуждали свои способности к Креативной Трансфигурации, обессиленные
после своих экспериментов: профессор МакГонаголл предупредила их, что эта магия отнимает у
колдунов много энергии. Снейпа же их усталость нимало не волновала.
— Зелье, увеличивающее Колдовскую Силу. Сегодня, — резко бросил он в пустоту. Все сонно
завозились на своих местах, раскладывая на столах мешочки с моченой рябиной и банки с драконьей
печенью, склянки с мозгами гюрзы и миниатюрные кубики патентованных упаковок янтаря из набора
«Продвинутый алхимик». Гарри понаблюдал за тем, как жалобно Невилл бросает взгляды на Гермиону,
работающую в паре с Роном, и не обращающую на несчастного Невилла ни малейшего внимания, и
перевел взгляд на Снейпа. За лето профессор ухитрился еще больше похудеть, и теперь выглядел, как
криво обструганная жердь. Скользкие патлы падали ему на лицо, в то время как профессор писал что-то
в их классном журнале. Наверное, уже прикидывает, кому можно назначить взыскание, подумал Гарри,
сосредоточенно плавя в маленьком ковшике кубик свинца. Он почему-то вспомнил тощую несчастную
спину Снейпа с огромными опухшими следами от зубов гигантской змеи, и ему стало нестерпимо
жалко профессора, который не мог простить себе того, что он сделал когда-то, и мстящего за свои
ошибки другим, невинным людям. Даже по мелочам.
— Поттер! — раздался шелестящий голос у него за плечом, и Гарри вздрогнул, пролив свинец в
открытый огонь. Тот зашипел, превращаясь в густую металлически поблескивающую массу. — О чем
это вы так задумались? Не о том ли, каким образом вам сейчас удалось вместо увеличения своих
колдовских сил уменьшить их втрое? Лонгботтом! Вы — опять! — Снейп резко развернулся в сторону
скорчившегося над очередным расплавленным котлом Невилла и, широко шагая, отправился на другой
конец класса — давать несчастному очередную взбучку.
Пока профессор Зельеделия прочищал бедняге мозги, применяя весь арсенал колючек, за лето
скопившихся у него под языком, Гарри соскребал свинец со стола и удивленно думал, почему Снейп
его не тронул. Не собрался ли он делать ему скидки после случившегося этим летом, в самом деле? Это
было похоже на фантастический роман, которыми изобиловала библиотека мисс Эвергрин: находясь в
здравом рассудке, Снейп никогда и никому не стал бы делать замечания походя, не сопровождая свою
«пару ласковых» десятком штрафных баллов. Пока Гарри размышлял, насколько сильно Снейп
пострадал от укуса Нагини, и не сказалось ли это на его умственных способностях, профессор закончил
терроризировать Невилла, довольно выпрямился (злорадно глядя на то, как Невилл в отчаянии
пытается потушить костер, бушевавший на том месте, где раньше стоял его котел) и торжественно
прошествовал к своему столу, чтобы сделать пометку в журнале о снятии с Гриффиндора еще двадцати
баллов. Палочка неумехи Лонгботтома напоследок выстрелила очередной упрямой струйкой воды и
намочила подол снейповой рабочей мантии. Снейп вновь повернулся к классу, и его лицо, такое же
доброжелательное, как у голодного тролля, напугало даже Гермиону.
— Я вижу, что за лето ваши пустые головы не стали прибежищем ни для одной умной мысли! —
тихо процедил профессор, отряхивая мрачную черную ткань от сбегающих по ней капель воды. — Что
ж, Лонгботтом, останетесь после урока, я назначу вам наказание после того, как я поговорю с вашим
Пирамида