— Что, Гарри? А, нет, нам еще немножко совсем ехать, — очнулась от глубокой задумчивости
Валери. — Наша цель — небольшая деревня под Ньютон Эбботом.
— Мы будет жить там? Там ваш дом?
— Наш дом, Гарри, — Валери Эвергрин снова включила зажигание.
Ньютон Эббот остался позади, и, проехав еще миль десять, машина начала подпрыгивать на
кочках размытого проселка. Под колесами жадно чавкала грязь, а за стеклами автомобиля Гарри
обозревал бесконечную заболоченную пустошь. Проселок уходил влево от главной дороги, возле
которой стоял высокий серый камень, возвышаясь над указателем и табличкой «Добро пожаловать в
Хитмарш! Триста лет лучшему вересковому пиву!» За указателем уже выстраивались в ряд несколько
магазинчиков со скромно провинциальной одеждой и увешанными цветами шляпками на витринах,
далее виднелась автостоянка, а над следующими, дубовыми дверями подмигивала неоном веселенькая
вывеска «Хитмарш паб». Изогнутые трубки неона артистично пенились над зеленой пластиковой
пивной кружкой.
— Хитмарш, — задумчиво пробормотал Гарри и спросил. — А почему мы не поехали прямо в
город?
— Наш дом немного левее, — пояснила Валери, еле удерживая машину на скользкой и
совершенно размытой после дождя дороге. — Что-то не так, Глориан, милый?
Наследный принц Леса Теней разгневанно раздувал ноздри и сурово смотрел прямо перед собой,
стараясь, чтобы его взгляд не упал за окно.
— Священный камень возле какой-то рекламы! — по дороге он уже достаточно прилично усвоил,
что такое рекламный щит, так часто им встречалась реклама.
— Не переживай так, Глор, — руль снова повернулся. — Время проходит, все меняется.
— Никакого почтения к прошлому!
— Напротив! У нас так любят прошлое, что даже используют его в качестве рекламы. Знаешь,
сколько народу приезжает сюда на ежегодные пивные ярмарки? Их девиз — «Возвращение к истокам!»
После того, как народ надегустируется под завязку, всех везут на автобусах к нашим местным
менгирам, кромлехам и каменным кругам — приложиться к праху прошлого, — голос Валери звучал
язвительно, но не весело. Глориан надулся было от возмущения, но любопытство пересилило:
— А что такое автобус?
Тяжелый случай, признал Гарри. Принц Глендэйл казался в его глазах вполне нормальным
парнем, таких среди волшебников пруд пруди, но маглам он явно должен представляться безумцем.
Кадиллак проехал еще немного, и скучная бесконечность заболоченной пустоши вдруг сменилась
невысоким забором из пестрого галечника, затем зеленью живой изгороди, и тут глазам Гарри открылся
дом. Дом был очень старый, не менее ста лет, солидная викторианская постройка из серого камня,
буйно увитая темно-зеленым плющом, плети которого взбегали вверх по старинным стенам, оконным
рамам и украшенному рядом маленьких колонн балкону над главным входом. Справа и слева от дома
Гарри различил какие-то постройки, в одной из которых опознал гараж. Другую, с деревянным
дверями, крытую камышом, он, после некоторого размышления, счел конюшней.
— У вас есть лошади? — поинтересовался Гарри. — А кто же за ними ухаживает? Тоже Винки?
— Нет, с тех пор, как я здесь больше не… Ну, то есть, с того времени, как мне пришлось уехать в
Хогвартс и закрыть дом, ухаживать за лошадьми стало некому, но мне так не хотелось их отдавать или,
тем более, продавать! Тогда директор Дамблдор и Хагрид предложили отличную идею: они принесли
мне несколько дорсетских порлоков и предложили поселить их в конюшне. За лошадьми они
присматривают просто замечательно!
— Порлоки? — удивился Гарри. — А кто это?
— Такие маленькие существа, ты их, наверное, сможешь увидеть в конюшне, если будешь вести
себя тихо. Они не особенно любят людей, но лошадей обожают и ухаживают за ними прекрасно:
кормят, чистят, даже иногда водят моих красавцев в ночное, — она вышла из машины, покопалась
связкой ключей в здоровенном проржавевшем замке и с силой отодвинула воротину. — Идите в дом,
Винки уже должна быть там.
Пока она ставила машину в гараж, Гарри и Глориан стояли, одинаково задрав головы, и
рассматривали дом. Видно было, что в нем уже давно никто не живет: обычная в Девоншире железная
приступочка для чистки грязной обуви возле дверей вся покрылась ржавчиной, по фасаду дома кое-где
растекались зеленоватые пятна гнили, а низкий заборчик, отделяющий заросший сад от двора, почти
завалился в кусты. Но в целом, как счел Гарри, от дома веяло старинным уютом, таким, который был
просто необходим в этих мрачных местах. Этот уют, прятавшийся в резных ставнях и древних
кружевных занавесочках на окнах, в обглоданных временем колоннах балкончика и старинном медном
дверном молотке, внезапно запал Гарри в сердце, хотя он еще даже не видел дом изнутри. Но он уже
знал, что здесь ему будет хорошо. Здесь все ему точно пело о свободе, которую он получил вместе с
последней подписью дяди Вернона на последней бумажке. В глубине сада с наслаждением ссорились
воробьи, ветер шевелил колючие кусты выродившихся старозаветных роз. С трех сторон дом окружали
болота, из них торчали шоколадно-коричневые, похожие на эскимо на палочке, камыши, а за дорогой
открывался вид на обширную пустошь, заросшую короткой жесткой травой, в которой мелькали
головки желтых болотных ирисов. Край пустоши сливался с горизонтом, и в тумане тонули очертания
далеких темных скал.
Свобода.
Глориан тоже отнесся к дому с вежливым интересом, но его явно больше тянуло в старый сад,
откуда неслось разноголосое пение лягушек вперемешку с неумолчным воробьиным писком. Гарри
показалось, что принц куда уютнее почувствовал бы себя именно там, а не внутри самого дома, он
словно не вписывался в такую привычную для Гарри цивилизацию, даже со всей встречавшейся в ней
волшебной прелестью. Глориан Глендэйл, как вдруг инстинктивно понял Гарри, к ней просто не
принадлежал.
Гарри вежливо поднял медный молоточек и постучал в дверь. За ней тут же раздался дробный
топоток и дверь, скрипя, точно от застарелого тромбофлебита, открылась. На пороге стояла обалдевшая
от счастья Винки и взволнованно всплескивала маленькими лапками. От нее приятно пахло
разнообразными кухонными ароматами — бифштексами, салатом (нет, по меньшей мере, тремя
салатами, подсказал Гарри его изголодавшийся нос), пирогом с почками и клубничным джемом. Уши
над белоснежной наколкой восторженно шевелились.
— Мастер Гарри! Мастер Гарри вернулся! — пищала Винки, обнимая его ноги с такой силой, что
Гарри всерьез забеспокоился о возможности перелома. — Винки так ждала мисс Валери и мастера
Гарри! Мастер Гарри, должно быть, устал с дороги? Винки приготовила мастеру Гарри горячую ванну
и небольшой обед из пятнадцати блюд! Мастер Гарри должен сейчас же пойти посмотреть свою
комнату, Винки там чистенько убрала, постелила свежее белье, повесила новый полог и… — Винки
увидела, наконец, что Гарри не один и уставилась на незнакомого гостя. Ее нос задвигался от кончиков
ботинок до светлой волны длинных волос и вновь опустился к рукоятке короткого меча, впитывая
запах пришельца, глаза Винки расширились и стали как тарелки. Она молчала ровно секунду. А затем
бросила ноги Гарри, кинулась на колени перед Глорианом Глендэйлом и завопила так громко, что в
саду испуганно притихли воробьи.
— Наш принц! Наш принц вернулся-а-а-а!!! Наш принц! — она елозила где-то в районе его обуви,
вытирая ее ушами и слезами счастья. Глориан же, как заметил Гарри, совсем не одобрил такой способ
приветствия. Его всего трясло, глаза у наследника загадочного Леса Теней вылезли на лоб, руки
затряслись. Он смотрел на Винки и, почему-то, ее наколку так, как в свое время упорно добивавшаяся
либертэ для всех эльфов Гермиона. Глендэйл, бледный, с внезапно пролегшей на лбу трагически
глубокой складкой, выглядел так, словно ему только что показали его собственную смерть. Он поднял
Винки с острых коленок, взял ее на руки и прижал к себе ее крохотное тельце, сотрясавшееся в такой
радостной истерике, которая, как считал Гарри, доступна только фанаткам на рок-концертах.
— Да, — прошептал Глориан. — Всего тысяча лет, а как все изменилось. Когда я встретил Добби,
то не хотел верить, но теперь вижу, что это правда, — под изумленный взгляд Гарри, принц Глендэйл
прошел в дом, неся в руках Винки. По дороге он, по всей видимости, привычным жестом заправил
светлые волосы за ухо. Сон Гарри оказался явью. Сейчас, видя рядом с Глорианом Винки, можно было
Пирамида