мои мечты — купил мне лошадь, причем не белую, а пегую, беспородную, всю в рыжих пятнах.
Наверное, именно тогда я поняла, что не обязательно иметь выдающуюся внешность, чтобы быть на
высоте. Я очень люблю Ройсин, хотя она уже совсем старенькая.
— Ройсин — это ваша лошадь?
— Ага, она в конюшне. Если ты закончил, то можешь сходить познакомиться с ней. Только
осторожно, не наступи на порлока, Гарри. Они часто прячутся в сене.
В конюшне было темно и пахло совсем не навозом, как думал вначале Гарри, а свежей травой. В
стойле пофыркивали и жевали траву три лошади. Ройсин, Гарри сразу понял, что это она, была сама
старая из них. Белая голова и рыжие пятна на спине и на брюхе, мягкие карие глаза, точно у ласковой
бабушки. Она мелодично заржала, когда Гарри протянул ей ладонь с кусочками теплого, только
испеченного Винки хлеба с отрубями. Ройсин внимательно оглядела подношение, шумно дыша Гарри в
руку, затем аккуратно собрала все до последней крошки теплыми добрыми губами и благодарно
уткнулась Гарри в плечо, уютно пофыркивая ему во взлохмаченную шевелюру и прядая ушами. Слева
на Гарри косился рыжий конь, тоже, судя по затвердевшим от уздечки коркам на губах, не первой
молодости, хоть и моложе Ройсин. Он подозрительно воззрился на Гарри, осторожно наклоняя голову и
встряхивая длинной гривой, затем тщательно принюхался, и его нос безошибочно ткнулся именно в тот
карман, в котором лежали остатки булки. Гарри угостил и его, буйный конь сперва недоверчиво прянул
в сторону, но потом, убедившись, что его не обманывают, и угощение настоящее, он милостиво
согласился принять его у Гарри из рук.
Третьего коня юноша заметил не сразу. Вороной жеребец, еще совсем молодой, громко заржал под
самым ухом у Гарри, точно дразня его, затем шарахнулся прочь, начал рыть копытом сено и снова
игриво подал голос. Гарри испугался, не бросится ли на него конь, но тут жеребчик грациозно скакнул
в его сторону, лицо Гарри задел шелковистый черный хвост, а конь уже снова стоял напротив, пар из
носу, и глазом цвета спелой сливы задорно подмигивал Гарри. Угости, мол, и меня. Гарри щедро
оделил и его.
— Его зовут Риок, — услышал Гарри голос Глориана Глендэйла под самым ухом. Он вздрогнул.
Эльф сидел на квадратной упаковке сена в глубине конюшни и жевал соломинку. Его фиолетовые
глаза мечтательно скользили с одной лошади на другую. — А это — Зигзаг. Хорошие лошади, и
ухаживают за ними хорошо, видишь, сэр Гарри, как здесь чисто и в каком идеальном порядке
конюшня? Я только что видел порлоков, они расчесывали им гривы и тихо хрюкали. Если долго
сидеть, не двигаясь, то можно увидеть, как порлоки вылезают из сена в том углу. Думаю, там у них
нора, — Глориан похлопал по стожку рядом с собой, и Гарри аккуратно присел рядом.
Они застыли в ожидании минут на десять. Гарри удивился, как Глориан может тихо сидеть, не
шелохнувшись. Его дыхание, как заметил Гарри, замедлялось, глаза останавливались на одной точке, и
только длинные острые уши изредка подрагивали, стараясь уловить нужный звук. Гарри представил,
как Эльф точно так же стоит в лесу среди травы и деревьев, застыв неподвижно, пока не сольется с
природой в одно целое, пока обитатели леса не воспримут его, как равного себе и друга. Странно, но
Гарри подумал, что, должно быть, Эльфу сложно жить в доме. Лес или поле для него казались куда
лучшим домом.
Внезапно, пальцы Глориана сомкнулись у Гарри на руке. И тут он тоже услышал это. В углу
тихонько завозилось что-то маленькое и толстое, затем чей-то нос отчетливо всхрюкнул, сено
задвигалось, и осторожно показался первый порлок. В тусклом свете единственного на всю конюшню
фонаря Гарри разглядел его. Мордочка порлока напоминала вытянутый, почти как у слона, но похожий
на свиной, пятачок. Пятачок тщательно принюхался, а затем порлок высунулся по пояс. Он весь зарос
жесткими волосами, а лапки заканчивались четырьмя толстыми пальцами с короткой щетиной на
ладошках. Порлок внимательно смотрел прямо на Гарри и Глориана и выглядел немного испуганно, но,
тем не менее, продолжал с любопытством разглядывать незнакомцев. Его хоботок несколько раз
тревожно втянул воздух. Гарри пошевелился, не в силах больше сидеть на затекших коленях, и порлок с
тихим писком вновь исчез в своей норе. Мелькнули только раздвоенные розовые копытца.
— Ух ты! Это и есть порлок? — Гарри с воодушевлением представлял, как он расскажет о таком
приключении Рону с Гермионой.
— Да, их здесь довольно много, — кивнул Глориан. — Видимо, прижились. Тут тепло и
достаточно уютно, чтобы зимовать несколько лет.
— А что они едят? — Гарри все еще пребывал в эйфории по поводу встречи с первым в своей
жизни порлоком. — Чем же они здесь питаются? Тоже сеном?
— О, нет, — покачал головой Эльф. — Навозом, конечно!
Порлоки тут же утратили для Гарри свою загадочную привлекательность. Фу!
— Это не так уж ужасно, — пытался объяснить Глориан Гарри уже за ужином. — Многие
животные и волшебные существа имеют такие привычки и повадки, которые людям только кажутся
дикими, а на самом деле составляют основу жизни в природе. Например, клубкопухи. Они любят
слизывать сопли их хозяев во время сна. О, прости, дорогая, — Эльф виновато уткнулся в свою тарелку
с исключительно вегетарианским рационом, видя, как у Валери вытянулось лицо. — Я все время
забываю, что люди здесь часто стесняются естественных вещей.
— Да нет, Глор, это, пожалуй, вопрос этикета, — мисс Эвергрин положила Гарри еще салата. — Я
не имею ничего против изумительных привычек клубкопухов, только не во время еды, пожалуйста!
— Странные привычки и обычаи людей тоже не менее интересны, — продолжил Глориан после
некоторой неловкой паузы. — Я согласен, что некоторые приспособления весьма удобны: краны,
например, или электричество. Но я не в состоянии понять нужность тефело…
— Телефона, дорогой!
— Ах, да! Мы, сэр Гарри, я имею в виду, своих соплеменников, общаемся по-другому. Несколько
жестов или даже изменение запаха — все это куда практичнее. Или чтение мыслей — это же так
естественно. Насколько я знаю, немногие из людей способны на такое.
— Ты ошибаешься, Глор, — мягко поправила его Валери Эвергрин. — Как раз Гарри на это
способен. Мы только недавно узнали о том, что он — ментолегус.
— Правда? Это же замечательно! — Глориан Глендэйл отодвинул тарелку и с улыбкой поглядел
на смущенного Гарри. — Надо развивать такие вещи! Среди людей это большая редкость!
— У меня есть книга, которая может мне помочь, — Гарри вспомнил о том, как она ему досталась.
— Думаю, начать читать ее прямо сегодня вечером. Мисс Эвергрин, а можно я возьму в библиотеке еще
кое-что?
— Гарри, я же сказала — бери, что хочешь!
— Но я подумал, что вы можете не разрешить мне полистать кое-какие манускрипты по Черной
Магии…
— Черной, Гарри, магия становится, когда ее используют с черными целями. Во всех остальных
случаях она — верный помощник любому волшебнику, который никому не желает зла.
Вечером, умостившись на кровати под ситцевым пологом в сиреневый и зеленый цветочек, Гарри
пристроил здоровенный том у себя на коленях и радостно оглядел свою комнату. Теперь-то у него есть
настоящая, своя комната, а не чулан, не бывший склад, расчищенный от хлама Дадли. Кровать, шкаф,
зеркало, письменный стол и кресло перед ним. Гарри уже набил письменный стол своими
сокровищами: учебниками и пергаментными свитками, засунул в ящик карту Мародера, устроил
Поющие Поганки на полочке под зеркалом и аккуратно повесил плащ-невидимку в шкаф, не боясь, что
с ним что-то случится. Метла, его Всполох, уже лежала в боковом отделении шкафа вместе с набором
техобслуживания для нее, Гарри еще не решил, как поступить с ней. С одной стороны, это был подарок
Сириуса Блэка, воспоминания о котором больно резали по памяти, но, с другой стороны, это была
просто метла, да еще и хорошая метла, отказываться от такой было грех, поэтому над судьбой Всполоха
Гарри пока еще думал, со странным чувством отторжения не желая пока на него садиться. Золотой
снитч, подарок Виктора Крума, тихонько шуршал в нижнем ящике письменного стола. На подоконнике
за шевелящимися от ветра занавесками сидела Хедвига, его белая полярная сова, и тоже довольно
осматривала свои владения. Она уже получила свой ужин в виде мелко нарезанных кусочков сырого
мяса, но ей, видно, этого показалось мало, и она уже успела слетать на пустошь и вернуться с
большущей жирной полевкой. Вид у Хедвиги был донельзя довольный, у нее словно было на клюве
Пирамида