слово... Я ведь сам тогда сказал... Просто...
- Просто - никто не ушел больше. Я знаю, не договаривай! Я ведь видел... Я и не смел
надеяться на то, что ты... Мне нужно было лишь твое прощение. А я - я себя не прощу.
Повисло молчание.
- И чего ты хочешь?
- Позволь... позволь быть с тобой, помогать... Не гони меня...
- Я не гоню. Но пойми - мне тяжело видеть тебя. Больно.
- Понимаю... Ты просто велишь мне уйти. Тебе уже нет до меня дела. Что же, поделом
мне...
- Ты не понял. Ты будешь со мной, но пока не рядом. И... не зови меня Учителем. Нет-
нет, это просто чтобы не вспоминать...
- Да... Властелин мой. Я на все согласен. Тому, что я сделал, ты действительно нас не
учил...
Имя его было Гэлторн. Он был из младшего поколения Эллери Ахэ, милый добрый
юноша, из "говорящих-с-травами". Можно было понять его ужас и бегство, но... кто он теперь?
Человек? Эльф? Как быть теперь с этим несчастным одиноким существом?
Он давно - знал. Теперь он - видел. Гортхауэр опустился на колени:
- Я знаю все... что они сделали!..
Голос его сорвался, он беззвучно выдохнул:
- Не прощу.
"Что с тобой сделали, Ученик... Ты - и жестокость. Что я с тобой сделал..."
Майя не посмел взять руку Мелькора. Он лишь благоговейно коснулся губами края
одежды Учителя; он знал, что прошел Мелькор, что пережил он и что свершил. И Мелькор
поднял его с колен; и, глядя в глаза Учителю, сказал Майя:
- Больше никогда я не оставлю тебя. Прости меня; но не проси и не приказывай. Я
клянусь, я не покину тебя.
Но Мелькор молчал.
Гэлломэ, Лаан Гэлломэ...
Зачем снова и снова возвращаться сюда? Здесь нет больше никого. Нет ничего. Зачем ты
пришел?..
Пепел смешался с землей, в землю ушла кровь, Гэлломэ, Лаан Гэлломэ... Там, где были
дома - полынь и чернобыльник: словно пепел осыпал
черно-фиолетовые листья и стебли; и ветви деревьев - сведенные болью пальцы, искалеченные
руки, протянутые к небу, Гэлломэ, Лаан Гэлломэ...
Если долго вглядываться в чашу черного мака, начинает видеться лицо. Черным маком
стала душа - лишь одного цветка, одного лица - нет.
...Кто здесь? Ты...
Никого здесь нет. Это ночной туман это ветер шепчет, птица кричит вдалеке. Не
обманывай себя. К чему вечно растравлять раны души - и без того не забыть.
Глубока вода, как скорбь, высоки - по грудь - полынные стебли, горька роса - слезы Лаан
Гэлломэ. Каменным крошевом обрушились кружевные мосты... Так тихо-тихо... Скорбь твоя,
память твоя - Лаан Ниэн...
- Учитель...
Мелькор медленно обернулся и посмотрел на Ученика.
- Учитель, я сделал, что мог, но крепость не завершена...
Вала кивнул и поднял обожженные руки к небу, прикрыв глаза.
...Невозможно привыкнуть к Творению, когда видишь, как сердце рождает музыку, и
музыка претворяется в образы - сначала зыбкие и неясные, потом обретающие суть и плоть.
Когда видишь, как из скал, похожих на сгустки тьмы, растут призрачные башни, сотканные из
звездного тумана, как становятся они сходными с кристаллами черного хрусталя - звенящие,
полупрозрачные, мерцающие... Время останавливается - и нет ничего вокруг, и нет тебя -
только музыка, рождающая новое, только музыка - скорбная и грозная, и слышишь, как бьется
сердце Творца, и свет в ладонях его, и звезда на челе его...
Мелькор опустил руки, и Гортхауэр тихо и восхищенно вздохнул:
- Воистину, всесилен ты...
Бесшумно открылись черные врата; Учитель и Ученик вступили в крепость.
От Гэлторна изредка приходили известия. От него и о нем. И всегда это была горькая,
мучительная радость - все-таки Мелькор любил его, как любят ребенка. Может, только за то,
что это ребенок... Пятисотлетний ребенок. Он не старел - Эльфы не стареют. Наверное это
невыносимо - вечно прятаться, покидать тех, к кому прирос душой, лишь бы не раскрыли, что
он не Человек. Гортхауэр не скрывает, что он бессмертен, да и Мелькору незачем рядиться в
чужое обличье. А Гэлторн теперь вечный скиталец, и дома нет у него. Всем чужой, даже
близким.
Они встретились опять - на маковом поле, когда само вечернее, алое с черным небо
казалось гигантским маком. Дул ветер, и Мелькор снова ясно услышал поющие голоса цветов,
и вместе с ними - плач. Вала почти сразу понял - кто это. Гэлторн не думал, что здесь будет
кто-то еще. Как безумный людской пророк он шел среди цветов и называл каждый по имени,
что-то говорил им, просил о чем-то. Медленно Вала подошел сзади и обнял его за плечи.
Гэлторн вздрогнул и весь напрягся.
- Идем, - просто сказал Мелькор. - Идем домой.
ПОСЛАННИК. ОТ ПРОБУЖДЕНИЯ ЭЛЬФОВ ГОД 871
...В одеждах цвета запекшейся крови, в темно-лиловом плаще стоял он у врат Аст Ахэ, не
решаясь войти. Его охватило сомнение: он-то был уверен, что верно сделал выбор, но слушать
беседы Черного Валы с Владыкой Судеб - одно, а здесь - другое. Здесь нужно вершить,
создавать, сражаться - а что он умеет?.. Ничего; только слушать и постигать, видеть и мыслить.
- Кто ты и зачем здесь?
Он поднял глаза:
- Артано?
Черный Майя жестко прищурился:
- Мое имя Гортхауэр.
- Да-да, конечно, - он радовался, что узнал. - Я помню, он рассказывал о тебе...
Взгляд Гортхауэра смягчился:
- О тебе - тоже... Войди, он будет рад видеть тебя, ученик Намо.
Он изумленно оглядывался по сторонам, поражаясь суровой красоте замка. Гортхауэр
нес в руке светильник - чашу черного железа, в которой мерцало голубовато-белое пламя.
- Что это? Смотри - как звезда...
Ученик Мелькора немного смутился:
- Не знаю... Может, и правда звезда, может, нет - не успел спросить.
- Это он сделал? А как? - допытывался ученик Намо.
- Просто - положил ладонь на чашу и что-то сказал...
"Просто... Просто - зажег вот такую маленькую звезду на земле... Просто - решил
изменить замысел Илуватара - один - и сделал это. Просто захотел - и мир стал иным..." Ученик
Намо внимательно смотрел в лицо Гортхауэра - и видел в нем неуловимое сходство с
Крылатым Валой. "И как же не понял сразу! Тот, кого в Валиноре называли Аулендилом,
просто не был - да и не мог быть - созданием мысли Кузнеца. И не смог быть его слугой.
Просто!"
Они вошли в тронный зал, и ученик Намо замер, пораженный. Он видел Мелькора, на
коленях молившего о пощаде. Видел Мелькора в оковах с лицом, исполненным тоски и боли.
По чести сказать, впервые он пришел к дверям каземата Черного Валы, пытаясь понять: почему
его Учитель вообще снизошел до разговора с Врагом?.. Он видел Мелькора в холодной ярости,
Пирамида
