моря - все было полно смысла для нее, во всем она видела непонятные иным знаки. Говорили,
что она слышит голоса звезд, и что ей поет отражение луны. В минуты Чуткого Сердца - так
она говорила, - она замирала, как неживая статуя, а потом, очнувшись, пела. И песнь ее могла
исцелять душу и тело, а слова ее были истиной и пророчеством. Так однажды пришла она к
человеку, что был известен, как великий мореход, и сказала ему:
- Приветствую тебя, обладающий силой Тэллор, сын моря! Я пришла, чтобы взять тебя в
мужья, ибо знаю я - от нас родится тот, кто спасет наш народ.
И мореход не стал перечить ей - она всегда говорила истину. А еще - потому, что была
она прекрасна. И от брака их родился Эайир, что был избран потом правителем.
И стало так: однажды Эайир-Видящий пришел на совет Мудрых. И так говорил он:
- Много ночей подряд одно видение посещало меня. Видел я человека в одеждах Тьмы, и
показался он мне - Тем, Кто Приходил; и светлыми, как звезды, были глаза его, но седыми -
волосы его, и печать скорби была на лице его. И говорил он мне - уходи и уводи народ свой,
ибо земля твоя обречена погибнуть.
Мудрые держали совет, и решено было, вняв предостережению, покинуть Эллэс. И
белые ладьи под серебристо-зелеными парусами уносили Странников Звезды - прочь, прочь от
островов, и печальные песни изгнанников несли с собой Эллири; не было в Эндорэ никого, кто
так же умел слагать песни, и в этом искусстве даже Эльфы не могли сравниться с Эллири.
И когда последние корабли покинули берега Земли-под-Звездой, рванулось в вечернее
небо багровое пламя: там, позади, в огне вулканов гибла Эллэс. И гибли те, кто не пожелал
покинуть родину...
О Эллэс,
были белыми крылья твоих кораблей,
но ныне
серый пепел осыпал их,
и слезам
холодный ли ветер причиной...
Такова была воля Великих: им не было дела до этой земли, ни до тех, кто жил в ней; да и
знали ли о них всеведущие Валар? То было время, когда мятежные Нолдор покинули берега
Валинора. И так решили Валар: не будет ослушникам дороги назад.
Туманом окутались берега Валинора и Аваллонэ: Валар не прощают отступников. И
острова Эллэс звались с той поры - Зачарованными Островами, и ступившие на берега их не
возвращались назад.
И над погибшей страной, над мертвой землей билась, как раненое сердце, Звезда
Мельтор...
Так обрел народ Эллири второе имя - Вайири, Изгнанники.
И, вернувшись в Средиземье, нашли они новую родину себе - Эс-Тэллиа, Земля-у-Моря,
нарекли ее. С запада, востока и юга была земля эта охвачена полукольцом сумрачных лесов.
Жил в них народ Аои - Люди Лесных Теней, которых Эллири на своем языке назвали Фойолли
- Народом Тишины. Были эти люди невысокими и узкими в кости, с прозрачно-белой кожей,
прямыми черными волосами и золото-зелеными глазами. Они хранили древние предания и
легенды; память их была долгой, как и их жизнь. Умели они понимать молчаливых зверей и
птиц этой земли; жили по берегам лесных озер, и волосы их пахли водяными травами... Не
было и нет в Арте народа, лучше понимающего речь трав, цветов и деревьев, ибо они - дети
Леса.
Как братьев, приняли Аои сынов Севера, пришедших из-за моря. Эллири поселились на
побережье, где белый песок и острые черные скалы, где ветер поет в медных корабельных
соснах.
Светлым и печальным было счастье этой земли - земли тех, кто умел слышать боль
Арты...
ВОЗВРАЩЕНИЕ. ОТ ПРОБУЖДЕНИЯ ЭЛЬФОВ ГОД 870
Только ветер тоскливо пел в развалинах. Чудовищное одиночество особенно тяжело
было сейчас, солнечным днем. Ничего и никого. Спокойно и пусто. Мертвые камни,
обломанные клыки башен и слепые пустые глазницы кое-где уцелевших проемов окон. Триста
лет. Слабые травы победили камень. Уже почти ничего не видно. Наверное, кощунственно
восстанавливать все это
- ведь ничего больше не повторится. Ничего нет. Никого нет. И больше не будет. Сейчас он
был почти рад своему одиночеству - никто не увидит его слабости. Сгорбившись, он сидел на
камне, сцепив больные руки, и ветер трепал его поседевшие волосы. "Гортхауэр придет. Он
вернется, скоро вернется, обязательно. Скорее бы, так страшно, так тяжело... Хоть кто-нибудь...
Гортхауэр, где ты, где же ты... Простил ли ты меня? Придешь ли?"
Тихий шорох осыпающегося щебня заставил его обернуться. Несколько мучительных
минут они смотрели друг на друга, не зная, с чего начать. Пришедший был высок ростом,
золотые волосы пушистым облаком лежали на плечах, а серые глаза были полны надежды,
мольбы и вины. Он был бос, потрепанная черная хламида подпоясана веревкой. Мелькор
неотрывно смотрел в знакомое лицо, и радость в его душе мешалась с горечью.
- Здравствуй, - наконец, медленно произнес он.
Тот как-то нелепо быстро кивнул, словно дернул головой, сглотнул и ответил еле
слышно:
- Здравствуй...
Он осекся, не смея вымолвить привычное "Учитель".
- Ну и как ты жил все эти годы? Сядь.
Он быстро сел на камень и, нервно сплетая и расплетая пальцы, заговорил, глядя куда-то
мимо лица Мелькора.
- Я хотел тогда вернуться, правда, я не лгу. Мне было страшно, очень страшно, я
боялся... Я уговаривал себя, что волен выбирать, ты ведь сам говорил. Я хотел жить! А потом,
чуть позже, я испугался того, что я остался жить - один. Я вернулся - а тут одни мертвые. Я
словно обезумел - звал, кричал, думал - хоть кто-то жив... Потом я хоронил их всех - много
дней, много ночей. Всех звал по именам, всех знал в лицо... Я их похоронил.
- Где? - тихо, очень ровно.
Золотоволосый встрепенулся и, повернувшись, указал на северо-восток.
- Там. Это целое поле. Там ничего не растет - только маки. Черные маки, с красным
пятном в середине. Поле маков... Они говорят, если слушать...
- Что было потом?
- Ничего. Где-то бродил. Сознание словно распалось надвое - я знал, кто и что я, но это
словно спало. Как во сне - знаешь, что сон, а проснуться не можешь. Так и я. Люди подобрали
меня - нагого, полубезумного, полумертвого от голода. Я жил у них семь лет. Потом ушел - я
же не старею... Приходилось скрывать свою суть. Я много видел племен. Привык к людям...
- Как ты нашел меня?
- Я хотел тебя видеть. Я чувствовал тут, внутри, все, что было с ними... Что было с
тобой... Я почувствовал - и пришел...
- Зачем?
Он замолчал, затем, набрав воздуха в грудь, быстро заговорил:
- Вымаливать прощение. Знаю, что трусость и предательство не простить, не стереть, но
я же понял все! Я пережил... Я казнил себя каждую секунду, я больше не могу! Прости меня,
скажи, что я не окончательный подлец, помоги мне! Вели искупить, вели умереть!
- Зачем? Разве после этого ты сможешь забыть? Или все оживут? Время вспять не
повернуть, и ты не сможешь чувствовать себя, как тогда.
- Мне нужно твое слово! Скажи, что прощаешь! Скажи, умоляю!
- Я прощаю. Да я и не вправе ни карать тебя, ни винить. Зачем тебе нужно было мое
Пирамида