...Говорят, слова открывают раны. И это правда. Не впервые - и не в последний раз -
Мелькора назвали рабом. Это всегда было первым, что приходило в голову его врагам, когда
видели они железные наручники на его руках. И всегда это причиняло боль.
- Что, сокровища Нолдор не дают покоя?
Голос Валы звучал по-прежнему холодно:
- Может, я и был рабом, но палачом и убийцей своих собратьев - никогда. Возьми меч и
сражайся: я не убиваю безоружных. И что мне сокровища? Да, я возьму Сильмариллы, цену
крови. Но твою жизнь - прежде. Ты умрешь.
Лицо Короля Нолдор было почти радостным. Он не боялся умереть - и не потому, что не
знал смерти; в его глазах был отблеск безумия:
- Не так-то просто взять мою жизнь, исчадье Тьмы!
Вала внезапно понял - Финве знает, что будет убит. Воистину, не труса полюбила Тайли.
- А о цене крови... Ложь, как всегда! Ложь, ложь! Не ты создал их, у тебя нет никакого
права на эти камни! Красивыми словами ты прикрываешь алчность. Ты же просто вор, скажи
прямо - отдай камни, ибо я возжаждал их, так уж честнее будет!
Финве захохотал, стиснул зубы - так загоняют в горло крик боли. На его губах застыла
вызывающая усмешка, а в глазах стояла боль.
- Я не собираюсь переубеждать тебя. Довольно того, что вы отняли у меня самое
дорогое. Думаешь, я не знаю, кто создал письмена? Не читал того, что было в сожженных
книгах? Не знал того, - с каждым словом голос Мелькора становился все резче и громче, - не
знал того, кто должен был создать эти камни и наполнить их живым светом? Да, Феанаро
сделал это, он это не его замысел!
- Ложь!
- Ты отлично знаешь, что нет. И знаешь, что заплатишь. Цена крови - за их кровь. Твоя
жизнь - за их жизни. Самое дорогое - за самое дорогое.
- Я рад, что это сделал! Да, рад! Теперь ты не властен над ними!
Мечи скрестились. Вала бился молча, Финве наносил удары с безумными яростными
криками.
- Да! Я рад! Тысячу раз... я сделал бы... то же самое!
Их лица были совсем рядом - глаза в глаза - над скрещенными мечами.
- Даже, - выдохнул Вала. - Мириэль? И ее - тоже?!
- Не-ет, - засмеялся Нолдо, - это ты убил ее! Ты! Ты извратил их души и сломал ее
сердце! По твоей вине она мертва! Не будь тебя - не было бы этих смертей!
На миг мелькнула безумная мысль - говорить с ним. Заставить понять. В следующую
секунду понял - бесполезно. Не место, не время, и душа - нарочито глухая. А потом снова
увидел - тех... "Даже ради Тайли. Даже из-за молений ее не будет тебе пощады. Ведь она -
вспомнила. Теперь знает
- за что. Но Феанаро я не трону. Это - ее кровь..."
- Ты умрешь, - еле слышно молвил он. Больше до конца поединка он не произнес ни
слова.
Следующая рана, нанесенная Мелькором, пришлась в живот, и Финве, выронив меч,
рухнул под ноги Бессмертному. Мелькор склонился над ним.
- Вспомни их боль. Ведь ты видел, как они умирали.
Эльф сдавленно застонал. Валы смотрел ему в глаза:
- Ты прав. Непозволительно так мучиться живому существу, - с горькой усмешкой сказал
Мелькор. И быстро нанес Эльфу последний удар - в сердце.
Еще несколько секунд жизнь цеплялась за холодеющее тело, и губы едва заметно
шевельнулись. Вала вздрогнул, поняв, какое имя умирало на стынущих губах.
"Мириэль..."
Он отвернулся и пошел прочь.
...Он возвращался в Эндорэ, и с собой уносил он Сильмариллы - цену крови. И камни
жгли ладонь его, как раскаленные уголья - не-Тьма враждебнее Тьме, чем Свет; но он лишь
крепче стискивал руку.
Тварь по-прежнему следовала за ним. Она ощущала свою силу - силу, данную ей не-
Тьмой Дерев. И когда Мелькор остановился, она бросилась на него.
Он знал, что будет так, он был готов к этому. Но жгучая боль лишала сил. Он чувствовал
единственное желание Твари: уйти, вырваться за пределы мира. И знал: этого не должно
произойти.
Сейчас они были равны по силе, и, чтобы стать сильнее, Твари нужно было только одно:
Сильмариллы, последняя частица не-Тьмы Валинора.
- Ты не получишь их, - сказал Мелькор.
Он произнес Слово Огня; и огненное кольцо сомкнулось вокруг них, и Тварь бессильна
была покинуть его.
Он произнес Слово Тьмы; и Тьма стала щитом ему, и Тварь отступила к границе
огненного круга.
Он терял силы; связанный с Ардой велением Эру, он не мог черпать силы из Эа за
гранью мира. Казалось, чей-то услужливый голос подсказывал ему: возьми силу Арды, ведь ты
можешь сделать это, ты - истинный Властелин Арды. Но он гнал эту мысль: сделать так
значило разрушить, обратить в ничто часть мира. Короля Мира это не остановило бы; но
Возлюбивший сказал
- "нет". И теперь он мог рассчитывать только на себя.
Боль обессиливала - но и не давала утратить власть над собой. Он произнес Слово
Образа; и, взвыв в отчаяньи и ярости, Тварь обрела образ огромной паучихи, тысячеглазого
серого чудовища.
Он произнес Слово Земли; и Тварь обрела смертную плоть. И, шипя от ненависти, она
рванулась к Мелькору: тот лишь успел поднять руку, защищаясь от удара, и загнутый острый
коготь, лязгнув, скользнул по железу наручника; Мелькор заметил на острие каплю молочно-
белого яда.
Оставалось произнести только Слово Смерти, но у него уже не было сил. Отступившая
Тварь подобралась для прыжка. И тогда Мелькор крикнул, и эхом отразился крик его от стен
черных гор, и, казалось, сама земля дрогнула, словно ощутила Арда боль и муку Возлюбившего
этот мир.
И черные горы помнили голос Мелькора, и его боль. Эхом стала эта память; и Ламмот,
Великое Эхо, звалась с той поры долина.
И в подземных чертогах Аст Ахэ, зов Властелина услышали Ахэрэ. Пламенным смерчем,
жгучей бурей пронеслись они над землей; и вступили в круг огня; и огненными бичами гнали
они прочь Тварь из Пустоты - Унголиант. Там, где проползала она, надолго земля осталась
мертвой от крови Унголиант - молочно-белого яда. В Горах Ужаса, Эред Горгорот, в самой
глубокой пещере укрылась она от огненных бичей, и с той поры никто и никогда не видел ее,
потому неизвестно, как сгинула Унголиант, порождение Не-бытия.
ИСХОД НОЛДОР. ОТ ПРОБУЖДЕНИЯ ЭЛЬФОВ ГОДЫ 870-871
Розовый нежный жемчуг перекатывается, мерцая, в перламутровой чаше. Тэлери любят
жемчуг. Их юноши и девушки часто далеко-далеко заплывают в Море, поднимая со дна дивной
красы раковины, и диковинные рыбы со светящимися плавниками играют с пловцами. Почти
все Тэлери носят украшения из жемчуга, кораллов и раковин. Да и сам дворец Олве в
Алквалондэ похож на огромную хрупкую белую раковину. Здесь вечные ласковые сумерки, и
дворец тихо мерцает на берегу. Тихо набегают и отступают волны - это они поют? или это
голоса Детей Моря, Тэлери? Даже тот, кто слышал пение Ванъяр, все же не может не поддаться
странному тревожному очарованию этих песен. Пение Ванъяр - для пиров, для праздников, для
песенных состязаний; песни Тэлери
Пирамида
