Волдеморт сгинул навсегда? Нет. Я не знал, пройдет ли десять, двадцать или
пятьдесят лет прежде, чем он вернется, но я был уверен, что это произойдет, и,
зная его, я также был уверен, что он не успокоится, пока не убьет тебя. Я
понимал, что познание Волдемортом магии, возможно, более обширно чем у любого
другого из живущих ныне колдунов. Я знал, что даже мои наиболее сложные и мощные
защитные заклинания и чары, вряд ли окажутся непреодолимыми, если он когда-
нибудь вернет себе полную мощь. Но я также знал слабое место Волдеморта. И тогда
я принял решение: ты будешь защищен древним волшебством, о котором он знал,
которое он презирал и которое он поэтому всегда недооценивал - на свою беду. Я
говорю, конечно, о том, что твоя мать умерла, дабы спасти тебя. На долгое время
она дала тебе такую защиту, которую он никак не мог ожидать, защиту, которая
течет в твоих жилах по сей день. Поэтому я доверился крови твоей матери. Я
оставил тебя ее сестре, ее единственной оставшейся родственнице.
- Она не любит меня, - сказал Гарри тотчас же. - Она не даст ни...
- Но она взяла тебя, - прервал его Дамблдор. - Она, возможно, взяла тебя с
неохотой, с раздражением, против воли, с горечью, но все же она взяла тебя, и
поступив так, скрепила заклятие, которое я на тебя наложил. Жертва твоей матери
сделала кровные узы самой сильной броней, которую я мог дать тебе.
- Я все еще не...
- До тех пор, пока ты можешь называть домом место, где живет кровь твоей матери,
Волдеморт не сможет достать тебя там или причинить вред. От ее крови он
избавился, но она живет в тебе и ее сестре. И эта кровь стала твоим защитником.
Тебе нужно возвращаться туда только раз в году, но пока ты будешь называть ее
дом своим домом, он не сможет навредить тебе, пока ты там. И твоя тетя это
знает. Я объяснил ей, что я сделал, в письме, которое оставил с тобой на ее
пороге. Она знает: её согласие приютить тебя спасало тебе жизнь в течении
пятнадцати лет.
- Подождите, - сказал Гарри, - подождите минутку... Он выпрямился на стуле и
уставился на Дамблдора. - Этот Вопиллер послали вы. Вы велели ей вспомнить - это
был ваш голос.
- Я подумал, - сказал Дамблдор, слегка наклоняя голову, - что ей нужно было
напомнить о договоре, который она скрепила, взяв тебя. Я подозревал, что
нападение дементоров могло побудить ее отказаться от твоего присутствия в её
доме в качестве приемного сына.
- И побудило, - сказал Гарри спокойно. - Вернее больше моего дядю, чем ее. Он
хотел выгнать меня, но после того, как появился Вопиллер, она сказала, что меня
придется оставить.
Секунду он смотрел в пол, затем произнес: "Но какое отношение это имеет к...".
Имя Сириуса ему выговорить не удалось.
- Пять лет назад, - продолжил Дамблдор, как если бы он не делал паузу в своем
рассказе, - ты приехал в Хогвартс, возможно, не настолько счастливый и
обласканный, как мне хотелось бы, но все же живой и здоровый. Ты был не
избалованным маленьким принцем, а мальчиком, настолько нормальным, насколько я
мог надеяться при данных обстоятельствах. До этого момента мой план удавался.
А затем... Ты помнишь события своего первого года в Хогвартсе так же отчетливо,
как и я. Ты замечательно проявил себя в испытании, в котором ты раньше, намного
раньше, чем я ожидал, встретился лицом к лицу с Волдемортом. Ты снова выжил.
Больше того, ты отсрочил его возвращение к полному могуществу и силе. Ты
сражался как взрослый. Я гордился тобой больше, чем мог это выразить. И все-таки
в моем замечательном плане был недостаток. Очевидный просчет, который мог
погубить все. Но, зная, насколько важен успех моего плана, я сказал себе, что не
позволю этому недостатку разрушить его. Лишь я один мог это предотвратить, так
что я должен был быть сильным. Мое первое испытание я прошел, когда ты лежал в
больничном крыле, ослабленный после сражения с Волдемортом.
- Я не понимаю, о чем Вы говорите, - сказал Гарри.
- Разве ты не помнишь, как, лежа в больнице, ты спросил меня, почему Волдеморт
пытался убить тебя, когда ты был ребенком?
Гарри кивнул.
- Должен ли я был тогда ответить?
Гарри взглянул в синие глаза и ничего не сказал, но его сердце опять ускорило
бег.
- Все еще не видишь недостатков в моем плане? Нет, наверное, нет. Как тебе
известно, я решил не отвечать тебе. Одиннадцать лет, сказал я себе, возраст
слишком юный, чтобы всё узнать. Я не собирался открывать тебе твою тайну в
одиннадцать лет. Слишком тяжкое знание для столь юного возраста. Уже тогда я
должен был распознать признаки опасности. Я должен был спросить себя, почему
меня мало встревожило, что ты так рано задал вопрос, на который однажды я должен
дать ужасный ответ. Я должен был осознать, что слишком обрадовался мысли не
отвечать тебе тогда же, в тот самый день... Ты был еще молод, слишком молод.
Итак, мы подошли к твоему второму году в Хогвартсе. И опять ты принял вызов, с
которым не сталкивались даже взрослые колдуны. И опять ты оправдал мои самые
безумные надежды. Однако, на этот раз ты ничего не спрашивал о том, почему
Вольдеморт оставил тебе эту отметину. Мы обсуждали твой шрам, о да, и подошли
очень близко к теме. Почему я не сообщил тебе все? Мне казалось, что получить
такую информацию в двенадцать лет будет ненамного легче, чем в одиннадцать. Я
разрешил тебе уйти, запачканному кровью, усталому, но воодушевленному, и если у
меня и появилось тревожное предчувствие от того, что я до сих пор не сообщил
тебе правды, то оно быстро прошло. Ведь ты все еще был таким юным... и я не смог
найти в себе силы испортить ночь твоего триумфа ...
Ты видишь, Гарри? Теперь ты видишь недостаток в моем блестящем плане? Я попал в
ловушку, которую предвидел, которую мог и должен был избежать...
- Я не...
- Я слишком беспокоился о тебе, - сказал Дамблдор просто. - Я беспокоился больше
о твоем счастье, нежели о том, чтобы ты узнал правду, больше о твоем душевном
спокойствии, чем о своем плане, больше о твоей жизни, чем о жизнях, которые
будут погублены в случае, если план потерпит крах. Другими словами, я действовал
в точности так, как и ожидал Волдеморт от любящего глупца. Было ли это защитой?
Я защищал тебя от любого, кто наблюдал за тобой, как и я - а я наблюдал за тобой
более пристально, чем ты можешь себе представить, желая спасти тебя от лишней
боли: ведь ты уже настрадался... Что мне было до безликих, безымянных людей и
существ, которым суждено было погибнуть в туманном будущем, если здесь и сейчас
ты был жив, доволен и счастлив?.. Я никогда и не мечтал, что мне придется
заботиться о таком человеке, как ты...
Мы подошли к твоему третьему году. Я наблюдал издалека за тем как ты отражал
дементоров, как ты нашел Сириуса, как ты узнал, кем он был, и спас его. Мог ли я
рассказать тебе правду тогда, в тот момент, когда ты с торжеством выхватил
своего крестного отца из челюстей Министерства? Но теперь, когда тебе
исполнилось тринадцать лет, поводы для молчания начали иссякать. Возможно, ты и
был модод, но доказал, что являешься исключением. Я был в тревоге, Гарри. Я
знал, что этот момент наступит скоро... Но ты вышел из лабиринта в прошлом году,
Пирамида