- С беспокойством, - ответил он, почти не задумываясь.
- Интересно. А ты кажешься таким спокойным и сдержанным.
- Я не сказал, что чувствую беспокойство. Ты спросила об ассоциации.
- Ассоциация - зеркало души. Мне кое-что известно об этом, я - поэт.
- А у тебя, Эсси, с чем ассоциируется море? - быстро спросил он,
чтобы покончить с рассуждениями о беспокойстве, которое чувствовал.
- С вечным движением, - не сразу ответила она. - С переменой. И с
загадкой, с тайной, с чем-то, чего я не схватываю, что могла бы описать
тысячью способами, тысячами стихов, так и не дойдя до сути, до сущности.
Да, пожалуй, именно так.
- Стало быть, - сказал он, чувствуя, что вербена все сильнее
действует на него, - то, что ты ощущаешь, - тоже беспокойство. А кажешься
такой спокойной и сдержанной.
- Я и не спокойна, и не сдержанна, Геральт.
Это произошло неожиданно, совершенно неожиданно. Жест, который он
сделал и который мог быть лишь прикосновением, легким прикосновением к ее
руке, переродился в крепкое объятие. Он быстро, хоть и не грубо, привлек
ее к себе, их тела порывисто, бурно соприкоснулись. Эсси застыла,
напряглась, сильно выгнула тело, крепко уперлась руками в его руки, так,
словно хотела сорвать, сбросить их с талии, но вместо этого только крепче
схватила их, наклонила голову, раскрыла губы.
- Зачем... зачем это? - шепнула она. Ее глаз был широко раскрыт,
золотой локон опустился на щеку.
Он спокойно и медленно наклонил голову, приблизил лицо, и они вдруг
сомкнулись губами в поцелуе. Однако Эсси и теперь не отпустила его рук,
стискивающих ее талию, и по-прежнему сильно изгибала спину, стараясь не
соприкасаться телами. Оставаясь в такой позе, они медленно, словно в
танце, кружились. Она целовала его охотно, смело. И долго. Потом ловко и
без труда высвободилась из его рук, отвернулась, снова оперлась о перила,
втянув голову в плечи. Геральт неожиданно почувствовал себя отвратительно,
неописуемо глупо. Это ощущение удержало его от того, чтобы приблизиться к
ней, обнять ссутулившиеся плечи.
- Зачем? - спросила она холодно, не поворачиваясь. - Зачем ты это
сделал?
Она глянула на него краешком глаза, и ведьмак вдруг понял, что
ошибся. Неожиданно понял, что фальшь, ложь, притворство и бравада завели
его прямо в трясину, где между ним и бездной будут уже только пружинящие,
сбившиеся в тонкий покров травы и мхи, готовые в любую минуту уступить,
разорваться, лопнуть.
- Зачем? - повторила она.
Он не ответил.
- Ищешь женщину на ночь?
Он не ответил.
Эсси медленно отвернулась, коснулась его плеча.
- Вернемся в залу, - свободно сказала она, но его не обманула эта
легкость, он почувствовал, как она напряжена. - Не делай такой мины.
Ничего не случилось. А то, что я не ищу мужчины на ночь, не твоя вина.
Правда?
- Эсси...
- Возвращаемся, Геральт. Лютик уже бисировал дважды. Теперь моя
очередь. Пойдем, я спою...
Она как-то странно взглянула на него и, дунув, откинула прядь с
глаза.
- Спою для тебя.
4
- Ого, - разыграл удивление ведьмак. - Явился, однако? Я думал, не
вернешься на ночь.
Лютик закрыл дверь на крючок, повесил на гвоздь лютню и шапочку с
эгреткой, снял куртку, отряхнул и положил на мешки, валявшиеся в углу
комнаты. Кроме мешков, лохани и огромного, набитого гороховой соломой
матраца, в комнате на чердаке не было никакой мебели - даже свеча стояла
на полу, в застывшей лужице воска. Дроухард восхищался Лютиком, но,
видать, не настолько, чтобы отдать в его распоряжение комнату или хотя бы
эркер.
- А почему это ты думал, - спросил Лютик, стягивая башмаки, - что я
не вернусь на ночь?
- Думал, - ведьмак приподнялся на локте, хрустнув соломой, - пойдешь
петь серенады под окном прекрасной Биелки, в сторону которой весь вечер
вывешивал язык, словно кобель при виде суки.
- Ха-ха, - засмеялся бард. - До чего ж ты глуп. Биелка? Чихал я на
Биелку. Просто я хотел вызвать ревность у Акаретты, за которой приударю
завтра. Подвинься.
Лютик повалился на матрац и стянул с Геральта попону. Геральт,
чувствуя странную злобу, отвернулся к маленькому оконцу, сквозь которое,
не поработай там пауки, было бы видно звездное небо.
- Чего набычился? - спросил поэт. - Тебе лихо, что я бегаю за
девчонками? С каких пор? Может, ты стал друидом и принес обет чистоты? А
может...
- Перестань токовать. Я устал. Ты не заметил, что впервые за две
недели у нас есть крыша над головой и матрац? Тебя не радует мысль, что
под утро нам не накапает на носы?
- Для меня, - размечтался Лютик, - матрац без девочки - не матрац. Он
- неполное счастье, а что есть неполное счастье?
Геральт глухо застонал, как всегда, когда на Лютика находила ночная
болтливость.
- Неполное счастье, - продолжал Лютик, вслушиваясь в собственный
голос, - это как... как прерванный поцелуй. Что скрипишь зубами, позволь
спросить?
- До чего ж ты нуден, Лютик. Ничего, только матрацы, девочки, попки,
сиськи, неполное счастье и поцелуйчики, прерванные собаками, которых
науськивают на тебя родители невест. Что ж, видно, иначе ты не можешь.
Видимо, только фривольность - чтобы не сказать неразборчивый блуд -
позволяет вам слагать баллады, писать стихи и петь. Видимо, это - запиши!
- темная сторона таланта.
Скачать книгу [0.26 МБ]
Пирамида