благодаря чему три или четыре горынчика, сцепившись,
объединенными силами давали отпор великану. Диалектика эволюции
мокрынычей была такова: если они чересчур размножались, то
утаптывали досуха значительные участки болота, а затем,
расхаживая по твердому грунту, утаптывали его уже намертво и,
испытывая недостаток в пище, мерли с голоду. Тогда болота опять
брали верх, каменистая почва превращалась в трясину, буйно
разрастались болотные мхи и весь цикл повторялся сначала. Если
же корм совсем иссякал, мокрынычи с голодухи начинали пожирать
друг друга, поражая жертву извергаемым из пасти огнем; так они
привыкли к жареному. Мокрушный каннибализм как раз и привел к
возникновению курдлей, ибо пракурдль был просто мокрынычем,
обожравшимся до неприличия. Но пракурдль, ввиду своего
гигантизма, был мало пригоден к борьбе за существование.
Особенно значительные трудности он испытывал, пытаясь
сообразить, где кончается он сам и начинается нечто иное,
пригодное для еды, поэтому самоедство, начиная с хвоста, было
обычным явлением, о чем свидетельствуют палеонтологические
раскопки; по сохранившимся остаткам скелетов видно, что
пракурдль погибал, если слишком уж обжирался собой.
Потом мокрынчики поменьше, опасаясь большого мокрыныча,
уже начинавшего курдлеть, стали нарочно подсовывать ему особей,
которые вследствие длительного барахтанья в болотных
лишайниках, таких как рвотник торопливый, незабудка
подташнивающая или отрыжница сильнодействующая, действовали на
желудок как рвотное. То были так называемые мокрушники, а
подсовывание сопернику рвотных мокрушек известно под названием
"мокрого дела". Опасность подстерегала курдлей с двух сторон.
Слишком большой самец-одиночка нечувствительно сам себя
надгрызал на отдаленной периферии, а курдль слишком мелкий по
причине своей дальнозоркости мог вообще себя не заметить;
полагая, что его нет, он переставал есть и подыхал. Как раз в
этой точке эволюционное развитие курдлей решающим образом
пересеклось с социальной эволюцией энциан, что привело к
поразительным, не имеющим прецедента в целой Галактике
последствиям.
В своем эолите, то есть каменном веке, праэнциане почитали
курдлей как существ божественных, хотя и гнусных. Поэтому
курдельная символика прочно вошла в их мифологический арсенал,
в архаические легенды и сказания; отсюда же позднейшее
наименование их государства - курдлевство. Уже тогда курдлю
случалось проглотить праэнцианина, и, чтобы избежать такой
смерти обитатели болот намазывали себя пастой, изготовленной из
растений, которые они крали у малышей-мокрушников, подсмотрев,
в каких травах валяются эти твари перед тем, как предложат себя
курдлю, дабы склонить его к каннибализму. Энцианина,
проглоченного чудовищем и извергнутого наружу без какого-либо
ущерба (так называемого Живоглота), окружало всеобщее
поклонение; поэтому тех, кого приносили в жертву курдлям, стали
намазывать пастой, так что курдль, хотя и принимал жертву,
вскоре с неудовольствием возвращал ее обратно. Но всегда ли
дело обстояло именно так, не вполне ясно. Некоторые авторы
утверждают, что приносимые в жертву сами намазывались отваром
из тошнотворных трав, нелегально раздобытым у племенных
шаманов, и это-де привело ко всеобщей коррупции, так как у
некоторых племен возвращение курдлем жертвы считалось недобрым
предзнаменованием. Но в других местностях Живоглот сам был
шаманом, а то и вождем, и отсюда пошел обычай требовать от
кандидата в вожди отдать себя на съедение курдлю. Прохождение
через курдля считалось актом ритуальной инициации. Тот, кто по
малодушию не решался предложить себя курдлю, не мог
рассчитывать на сколько-нибудь значительную должность в общине.
Праэнциане, жившие на загрязьях, уже тогда называли себя
члаками. Их верования были довольно странными с нашей точки
зрения. Наибольшее почтение оказывали курдлю, который сам себя
пожирал, - полагая, что самоедство есть возведение в более
высокую степень (если курдль, существо божественное, наполняет
себя самим собою, он становится божеством в квадрате). Олимп
члацкой древности был заселен очень тесно, ввиду разнообразия
видов курдля и его судеб. Так, например, голодающий курдль
становится будто бы все меньше и все злее; такого зловредного
курдля именуют "кардлюка". Из кардлюк получаются курдлипуты, и
это они, а не соседи, по ночам справляют нужду на задворках. А
какурдль - это курдль, который сожрал кардлюку и разозлился, но
не уменьшился. Он подстерегает странников и задает им загадки,
которые нельзя разгадать, ибо говорит он так неотчетливо, что
понять его невозможно. В раннем средневековье слово "курдль" у
члаков считалось священным и произносить его запрещалось;
чудовища получали имена-заменители, например, Дердль, Брррдль,
Мердль и т.п. В героических мифах повествуется о храбрецах,
которым удалось вкурдлиться и выкурдлиться при помощи
волшебства; отсюда даже возникла ересь, поменявшая все знаки
прежней веры на противоположные и провозгласившая курдля
олицетворением всякого зла и мерзости, словом, чудовищем из
адской бездны (входом в которую якобы были кратеры вулканов).
Средневековье продолжалось на Энции в восемь раз дольше, чем на
Земле, что имело серьезные последствия для развития члацкой
культуры. Ее обмирщение началось во времена великого голода - и
началось оно с облав на курдлей. Несколько воинов с дротиками и
копьями (складными, чтобы не застряли у курдля в горле),
спрятав за пазухой торбы и мешки с рвотным зельем, давали себя
проглотить, а затем, намазавшись внутри курдля этим зельем,
начинали покалывать внутренние органы зверя, пока, наконец, его
не схватывали колики от тошноты. Иногда курдль извергал
охотников раньше времени, иногда околевал вместе с ними, а
временами им удавалось выбраться наружу из мертвого курдля.
Вид, существование которого оказалось под серьезной угрозой,
проявил удивительные способности к мимикрии; например, были
курдли, которые зарастали травой и чуть ли не кустарником, в
точности уподобляясь курганам, то есть могилам члацких предков,
Скачать книгу [0.28 МБ]
Пирамида