регулятора тяги. Правой рукой. Он держал ее левой. Я медленно поднял руку.
Он сделал то же самое. Я шевельнул ногой -- он тоже, и тут я начал понимать
(хотя, собственно, ничего не понимал), что он -- мое зеркальное отражение.
Чтобы в этом удостовериться, я двинулся к нему, а он ко мне, так что мы
почти соприкоснулись выпуклыми нагрудниками скафандров. С опаской, словно
собираясь коснуться раскаленного железа, я потянулся к его груди, а он к
моей, я правой рукой, он левой. Моя пятипалая массивная перчатка погрузилась
в него -- и исчезла, и одновременно его рука пропала по запястье,
углубившись в мой скафандр. Теперь уже я почти не сомневался, что стою здесь
один перед зеркальным отражением, хотя не видел и следа какого-либо зеркала.
Мы стояли неподвижно, и я смотрел уже не на небо, а на лунный пейзаж за его
спиной, и сбоку заметил большой камень, торчащий из сероватого грунта, тот
самый, столкновения с которым я избежал минуту назад, при посадке. Этот
камень находился сзади меня, я был в этом абсолютно уверен, а значит, я
видел отражение -- не только свое, но и всего, что было вокруг. Теперь я
принялся искать глазами то место, где зеркальная картина кончалась, ибо она
должна была где-то кончаться, переходя в неровности пологих лунных дюн, но
не мог различить этого шва, этой границы. Не зная, что делать дальше, я
начал пятиться, и он тоже пошел задом, словно рак, пока мы не отдалились
друг от друга настолько, что он несколько уменьшился с виду, и тогда, не
зная почему, я повернулся и двинулся прямо, в сторону низкого солнца,
которое несмотря на защитное стекло сильно меня слепило. Сделав несколько
десятков шагов тем качающимся, утиным шагом, которого нельзя избежать на
Луне, я остановился, чтобы взглянуть назад. Он тоже стоял наверху невысокой
дюны и, повернувшись боком, смотрел в мою сторону.
Дальнейшие эксперименты были, собственно говоря, излишни. Я все еще
стоял как столб, но голова у меня прямо гудела от лихорадочных мыслей. Я
только теперь сообразил, что никогда не интересовался, были ли
разведывательные автоматы, засылавшиеся до сих пор на Луну Агентством,
вооружены. Никто ничего об этом не говорил, а мне, ослу, и в голову не
приходило спросить самому. Если автоматы были вооружены, то их молчание
после посадки, их внезапное исчезновение объяснялось очень просто -- при
условии, что они были снабжены лазерами. Нужно было это проверить, но как? У
меня не было непосредственной связи с земной базой -- только с кораблем,
висевшим прямо надо мной, ибо он перемещался на стационарной орбите с той же
угловой скоростью, что и поверхность Луны. На самом деле телесно я находился
на борту корабля, а в кратере Флемстида стоял в виде теледубля. Чтобы
связаться с Землей, достаточно было включить передатчик, то есть внутреннее
переговорное устройство в скафандре, которое я нарочно выключил перед тем,
как покинуть корабль, чтобы мои земные опекуны не могли помешать мне
сосредоточиться перед посадкой -- они уж наверняка не поскупились бы на
советы и указания, если бы я, согласно инструкции, поддерживал с ними
радиосвязь. Теперь я повернул большую круглую ручку на груди и начал
вызывать Землю. Я знал, что ответ придет с трехсекундным опозданием, но эти
секунды показались мне веками. Наконец я услышал голос Вивича. Он засыпал
меня вопросами, но я велел ему молчать, сообщив только, что посадка прошла
благополучно, что я нахожусь в намеченной точке ноль, ноль, ноль и не
подвергался никакому нападению, но о втором теледубле не заикнулся.
-- Ответьте мне на один вопрос, это очень важно,-- сказал я, стараясь
говорить медленно и флегматично.-- Теледубли, которые вы выслали сюда
раньше, были снабжены лазерами? Что это были за лазеры? Неодимовые?
-- Вы нашли их обломки? Они сожжены? Где они там лежат?
-- Прошу не отвечать вопросом на вопрос! -- прервал я его.-- Это мое
первое слово с Луны, а значит, оно, очевидно, важное. Какие лазеры были у
обоих разведчиков? У Лона и того, второго. Такие же, как у роботов?
С минуту длилось молчание. Стоя без движения под черным тяжелым небом,
рядом с неглубоким кратером, заполненным слежавшимся песком, я видел цепочку
собственных следов, протянувшуюся через три пологих дюны к четвертой, рядом
с которой стояло мое отражение. Я не спускал с него глаз, прислушиваясь к
невнятным голосам в шлемофоне. Вивич запрашивал информацию.
-- Автоматы имели такие же лазеры, что и люди,-- прозвучал голос Вивича
так неожиданно, что я даже вздрогнул.-- Модель Е-М-девять. Девять процентов
излучения в рентгеновском и гамма-диапазонах, остальное в голубой части
спектра.
-- Свет? Видимое излучение и ультрафиолет?
-- Да. Спектр не может оборваться сразу. А что?
-- Сейчас. Значит, максимум энергии в надсветовом диапазоне?
-- Да.
-- Сколько процентов?
Снова тишина. Я терпеливо ждал, чувствуя, как нагревается скафандр с
левой, солнечной стороны.
-- Девяносто один процент. Алло, Тихий. Что там происходит?
-- Подождите.
Это сообщение в первый момент сбило меня с толку, ведь я знал, что
характеристика излучения лазерных ударов, которые уничтожили наших
разведчиков, была другой. Спектр сдвинут в красную сторону. Но, может быть,
это эффект зеркала? Я вдруг сообразил, что отраженный луч вовсе не должен
быть точно таким же, как падающий. Даже при обычном стекле. Хотя о стекле не
могло быть и речи. То, что отражало лазерные лучи, вполне могло сдвинуть их
спектр в сторону красного цвета. Я не мог потребовать сейчас консультации с
физиками. Я отложил ее на потом, а пока попытался вспомнить хоть что-нибудь
из оптики. Преобразование в видимый свет лучей высокой энергии, таких как
рентгеновские или гамма, не требует добавочной затраты энергии. Поэтому
сделать это легче. Значит, луч, попадающий в это зеркало, отличался от
отраженного. Зеркальная гипотеза все объясняла без помощи чудес. Это меня
успокоило. Я принялся определять свои координаты по звездам, как будто стоял
на тренировочном полигоне. Примерно в пяти милях к востоку начинался
французский сектор, а значительно ближе, меньше чем в миле за моей спиной,
проходила граница американского сектора. Следовательно, я стоял на ничьей
земле.
-- Вивич? Ты меня слышишь? Я -- "Луна".
-- Слышу, Тихий! Не было никаких вспышек -- почему вы спрашиваете о
лазерах?
-- Вы записываете меня?
-- Конечно. Каждое слово.
По голосу я чувствовал, как он нервничает.
-- Внимание. То, что я скажу, очень важно. Я стою в кратере Флемстида.
Смотрю на восток в сторону французского сектора. Передо мной зеркало.
Повторяю: зеркало. Но не обычное зеркало, а нечто такое, в чем я отражаюсь
вместе со всем, что меня окружает. Я не знаю, что это. Я вижу свое
Скачать книгу [0.20 МБ]
Пирамида