- Другого выхода я не вижу.
- Уверенности у нас, конечно, нет.
- Определить расстояние трудно, но нас от этих скал отделяет, пожалуй,
не более чем пять-шесть километров. Прибавим к этому еще восемь... пусть
девять, даже десять часов на подъем, и мы окажемся в точке, возвышающейся
над всей местностью.
- Но озеро, на котором лежит ракета, окружено скалами, - напомнил я. -
Вы учли это?
- Да. Перевал идет к северо-востоку, то есть прямо к этой группе
вершин.
- Этот план кажется мне подходящим, - сказал я. - Если удастся наладить
связь... то ракета прилетит к нам, и нам не придется ночевать...
- Мысль хорошая, - подтвердил Арсеньев, - хотя выполнить ее нелегко. Вы
все согласны с планом?
Мы ответили утвердительно.
- Только теперь, когда у нас нет средств технической помощи, какими
вооружила нас Земля, станет ясно, чего стоим мы сами, - произнес Арсеньев
и, встав, обратился ко мне: - Вы самый опытный в альпинизме. Мы
рассчитываем на вас.
- Выходим немедленно? - спросил я.
- Я хотел еще исследовать воду в озере, - может быть, она годится для
питья.
- Ну что ж, идите туда, - сказал я, - а я пока осмотрюсь и поищу
дорогу. Дайте мне свой бинокль, - попросил я Арсеньева, - он сильнее
моего.
Товарищи начали спускаться, а я направился к группе стройных каменных
башенок. Еще во время совещания я заметил, что две из них стоят очень
близко друг к другу, напоминая раздвоенный каменный обелиск. Я втиснулся в
щель между ними и, работая то ногами, то спиной, отталкиваясь руками,
быстро выбрался наверх. Вначале мне еще были слышны обрывки разговора
между Солтыком и Арсеньевым, потом, когда они исчезли за скалами, голоса в
наушниках утихли.
Верхушка шпиля была не очень острая: там свободно можно было усесться,
свесив ноги в пропасть. Я приложил бинокль к глазам: над обрывом, ясно
вырисовывавшимся в поле зрения, торчали две вершины. Редкий туман,
висевший в воздухе, придавал им свинцовый оттенок и стирал подробности
рельефа. Я обнаружил скалистый гребень, поднимавшийся от осыпей и
подходивший к главному массиву. Один раз мне показалось, что беловатое
облако, двигавшееся по одной из замеченных мною вершин, вдруг исчезло. Это
могло означать, что между нами и этой вершиной лежит еще одна долина. Я
всмотрелся внимательнее, но не увидел ничего, что могло бы возбудить
подозрения, и решил товарищам об этом не говорить. Вскоре их голоса снова
послышались в наушниках.
- Ну, как вода? - спросил я, пряча бинокль в сумку и обвивая сложенную
вдвое веревку вокруг выступа скалы.
- Не вода, а скорее раствор формалина, - ответил Арсеньев.
Его голос, доносившийся до меня через радиоприемник, звучал отчетливо,
и это странно не вязалось с видимостью: мои спутники еще только
приближались к подножью шпиля, на котором я сидел, и с высоты, равной
многоэтажному дому, были похожи на серых, большеголовых муравьев.
Сильно оттолкнувшись ногами, я помчался вниз, энергично натягивая
веревку, проходившую под левой рукой. Секунд через пятнадцать я был уже с
товарищами и потянул веревку за конец: она слетела сверху свободными
петлями.
- Надеюсь, дорога, которую вы для нас выбрали, не такая, как эта? -
заметил Райнер, несколько подозрительно глядя, как я свертываю веревку. Я
решил, что он, из всех нас наименее опытный в альпинизме, побаивается
восхождения.
- Дорога у нас отличная, - успокоил я его и предложил свой план: -
Сначала по склону вдоль границы пояса магнетитов, до самой стены, потом
немного левее, а дальше по гребню к горам. Кажется, в одном месте есть
обрыв... Нам или придется свернуть, или мы перейдем через него...
- Как это "или - или"? - спросил Райнер. - Может быть, подойдем ближе?
- Конечно, потому что другой дороги нет.
Мы двинулись по выбранному направлению. Над озером лежали глыбы камня,
такие крутые и растрескавшиеся, что по ним приходилось ползти на
четвереньках. Потом показались длинные шероховатые плиты, по которым идти
было совсем хорошо.
- Одного только не понимаю, - сказал я Арсеньеву, шедшему рядом со
мной, - почему ток в трубе появился именно тогда, когда мы приземлились?
Действительно ли это случайность, совершенно не связанная с нашим
присутствием?
- А почему бы и нет? Труба, по-видимому, - часть большой энергетической
сети, в которой периодически появляются мощные токи. Начинается это с
медленного роста напряжения... Вы помните звук, который мы называли "лампы
под током"? Потом появляются более мощные волны... как гуденье под
шаром... и наконец предельная мощность. Такое явление может повторяться
раз в несколько часов или раз в сутки.
- А камни были переброшены предыдущими импульсами тока, да?
- Очевидно.
Крутизна склона увеличилась, и мы умолкли. Под сапогами скрипел голый
камень. Мы приблизились к гребню отрога, опоясывавшего долину. Я
отвернулся, чтобы в последний раз поглядеть вниз.
Скалистая глубина, сбегающая к мрачным водам озера, лежала мертво и
пусто под тучами, лениво ползущими на восток. Белый Шар превратился в
маленькую точку, еле видимую на сером фоне камней.
Я вздрогнул: кто-то положил руку мне на плечо. Это был Арсеньев. Он,
как и я, хотел взглянуть на место нашего поражения. Мы молчали; кровь
сильно билась в висках, сверху доносился приглушенный шум ветра,
разбивающегося о края обрывов.
- Мы еще вернемся сюда! - глухо проговорил Арсеньев. Он постоял
немного, потом двинулся дальше. Его скафандр порой исчезал из глаз,
сливаясь с серовато-коричневым цветом скал, и тогда только металлический
шлем блестел среди камней. Высоко над нами возвышалась увенчанная тучами
вершина, которая была целью нашего пути.
ЧЕРНАЯ РЕКА
Скачать книгу [0.25 МБ]
Пирамида