- Разрушенная? - повторил я, ошеломленный. Я стоял среди хаотически
нагроможденных глыб. Контур тоннеля терялся в них. Только отойдя на
несколько шагов, я увидел в этих угловатых "обломках тоннель, который шел
здесь в виде прерывистой овальной линии. Арсеньев спустился к нам с
аппаратом, перекинутым через плечо.
- Труба, по следу которой мы летели, обрывается где-то здесь, в стене
кратера, - указал он в ту сторону, откуда мы прилетели. - Она совершенно
глухая, мертвая... В ней нет даже самого слабого тока. Акустический след,
который мы слышали в полете, - это только электрическое эхо, отраженное
металлическими стенками. А вот эта часть, - он указал на каменную
баррикаду, - работает. Хотите послушать? - и он подал мне конец кабеля,
направив в то же время аппарат ко входу в тоннель.
- Да ведь это... - начал я, но Арсеньев прервал меня:
- Пожалуйста, не говорите!
Он подал кабель Солтыку, чтобы тот тоже услышал идущие из глубины
звуки.
- Ну, теперь скажите, что это вам напоминает.
- Лампы под током! - вскричали мы в один голос, словно уговорившись.
Некоторое время мы смотрели друг на друга. Свет фонаря отбрасывал на
мрачную скалистую стену наши тени - силуэты сгорбившихся великанов с
треугольными головами - и отражался в металлических шлемах.
- Да, - произнес астроном. - Это звук, издаваемый катодными лампами,
когда в них идет ток.
- Но что тут могут делать лампы и где они? В трубе?
Арсеньев пожал плечами. Сев на корточки, я приподнял несколько плоских
глыб, на которых мы стояли. Нижняя часть их была погружена в темный ил. Я
прикоснулся к нему: пальцы утонули в вязкой массе. Мне стало противно, и я
хотел уже подняться, как вдруг рука наткнулась на какой-то большой и
твердый предмет. Я напрягся и вытащил из-под камня что-то вроде обломанной
ветки. Но это, собственно говоря, было мало похоже на обыкновенную ветку.
Это был короткий, довольно толстый цилиндр, из которого выступали три
более тонких, а каждый из них, в свою очередь, тоже разветвлялся, так что
в конце концов получался пучок тонких, гибких прутьев. Все вместе весило
килограммов пятнадцать и было с метр длиною, а у основания самого толстого
из цилиндров виднелись концентрические слои металла, попеременно серые и
желтые.
- Какая-то алюминиевая верба, - сказал я. - Посмотрите, профессор.
Арсеньев осматривал мою находку с величайшим любопытством: брал в
пальцы каждую веточку, подносил к ней электрометр, но все безрезультатно.
Потом он огляделся вокруг.
- Полетим дальше над ущельем по следу трубы.
- Этот чертов магнетит будет сильно мешать, - заметил я.
- Ничего, зато труба теперь отзывается собственным голосом.
Мы вернулись к вертолету. Тут Арсеньев остановился и влез на высокую
глыбу.
- Подождите, я должен это исследовать...
Включив аппарат, он начал обходить место посадки.
- Труба лежит здесь совсем неглубоко... и это пустое пространство... Не
знаю почему, но все это мне не нравится... Не понимаю... - Он говорил
отрывисто, словно только себе самому.
- Доктор, - обратился он вдруг к Райнеру, - как вы думаете, может ли
вот та пропасть быть погасшим вулканом?
- На Земле, судя по горным породам, я ответил бы, что это исключено...
обвалы тоже дают совсем другую картину... Но здесь я могу сказать только
одно: не знаю.
- Почему труба подходит к поверхности? Случайно ли это?
- Кажется, я понимаю, что вас удивляет, - сказал Солтык. - Труба должна
лежать глубже, не правда ли? Если бы мне как инженеру пришлось
устанавливать такой крупный силовой проводник, я заложил бы его на глубине
не менее шести метров.
- Я думал не только об этом, - произнес Арсеньев, - но и это странно...
странно... - повторил он. - Невольно приходит в голову предположение, что
сначала была проложена труба, а потом... рельеф местности изменился...
- Вы хотите сказать, что труба была проложена, когда не было еще ни
кратера, ни ущелья? - спросил я.
- Вот именно. Знаете что, пойдемте к тому большому валуну; может быть,
оттуда будет виднее.
Мы прошли несколько сот шагов по темным камням. Я шел быстрее других и
первым очутился в суживающемся каменном горле. Ниже, еще метров через
двести, ущелье кончалось. В рамке темных скал светлела обширная долина, в
центре которой лежало озеро. Черная неподвижная поверхность воды с
торчащими довольно далеко от берега острыми утесами шла вдаль, затянутая
легким, как дымка, туманом. Со всех сторон спускались осыпи, окружая озеро
огромной крутой воронкой. Среди каменных глыб и изломов группами торчали
зубчатые скалистые шпили. Справа на темном фоне склонов выделялся белый
кружок. Кто-то подошел так близко, что задел меня за плечо, но я не
обратил внимания. Это оказался Арсеньев, и мы почти одновременно с ним
поднесли к глазам бинокли.
Я несколько раз зажмурился, так как мне показалось, что я ошибся. Но
нет, резкость была прекрасная, и бинокль в порядке...
Среди крутых обрывов стоял Белый Шар. Точнее, это был гладкий свод,
возвышавшийся среди каменных глыб математически точной линией, сплошной и
четкой, без всякого следа неровностей. Он очень резко выделялся в этом
хаосе каменных обломков.
- Удастся вам посадить там машину? - спросил Арсеньев.
Я ответил не сразу, определяя расстояние в бинокль. Повсюду утес на
утесе, торчащие острые края, повсюду тянутся нескончаемые ряды глыб,
входящие темными осыпями в ущелье. Кое-где одни обломки торчали на других
в таком необычном положении, что стоило отвести от них глаза, как начинало
казаться, что они теряют равновесие и падают.
- Приземляться здесь опасно, - сказал я. - Если глыбы поползут, машина
перевернется. Ротор может погнуться. А если пойти туда пешком? Это
недалеко, - не больше трех километров.
- Не знаю, не лучше ли вернуться на ракету, - медленно проговорил
Арсеньев. - Жаль, что у нас нет гидропланного шасси... Можно было бы сесть
на озеро.
Он думал о надувных резиновых шарах, на которых вертолет может
опускаться на воду. Мы оставили их в ракете, чтобы не брать лишней
тяжести.
- Возвращаться сейчас на ракету? - воскликнул я. - Сейчас, когда мы так
Скачать книгу [0.25 МБ]
Пирамида