неподвижность.
Вес пассажиров был возмещен песком, и они сошли на землю.
Погруженные в свои мысли, они за несколько часов не обменялось друг с
другом ни словом. Джо занялся приготовлением ужина, состоявшего из
сухарей и пеммикана, но все трое едва притронулись к еде. Глоток
горячей воды завершил эту печальную трапезу. Ночью никто не нес вахты,
но никто и не сомкнул глаз. Духота была невыносимая. Оставалось всего
полпннты воды. Доктор приберегал ее на крайний случай, и было решено
не трогать ее до последней возможности.
- Я задыхаюсь! - крикнул вскоре Джо.- Как будто стало еще жарче.
Ну, и не удивительно,- прибавил он, взглянув на термометр,- ведь целых
сто сорок градусов.
- А песок жжет так, словно он только что из печки,- отозвался
охотник.- И ни единого облачка на этом раскаленном небе!- Просто с ума
сойти можно!
- Не будем отчаиваться,- проговорил Фергюссон.- Под этими
широтами после такой сильной жары неизбежно проносятся бури, и
налетают они с невероятной быстротой. Несмотря на эту угнетающую нас
ясность неба, огромные перемены могут произойти в какой-нибудь час.
- Да помилуй, Самуэль, были бы хоть какие-нибудь признаки этого!-
возразил Кеннеди.
- Ну, что же,- отозвался доктор,- мне и кажется, что барометр
чуть-чуть понижается.
- Ах, Самуэль! Да услышит тебя небо! А то ведь мы прикованы к
земле, как птица с поломанными крыльями.
- С той только разницей, дорогой Дик, что наши-то крылья в
целости, и я надеюсь еще ими попользоваться.
- Ах, ветра бы нам, ветра!- воскликнул Джо.- Пусть бы он донес
нас до ручейка, до колодца: нам больше ничего и не надо! Ведь съестных
припасов у нас достаточно, и с водой мы могли бы, не печалясь,
выжидать хотя бы и месяц. Но жажда - это жестокая вещь.
Действительно, изнурительная жажда пустыни, находящейся все время
перед глазами, действовала самым подавляющим образом. Взору совершенно
не на чем было остановиться: не только холмика, но даже камня не было
видно кругом. Эти безбрежные, ровные пески вызывали отвращение и
доводили до болезненного состояния, носящего название "болезнь
пустыни". Невозмутимая голубизна неба и желтизна бесконечнйх песков в
конце кондов наводили ужас. Казалось, сам знойный воздух дрожит над
раскаленной добела печью. Эта спокойная беспредельность приводила в
отчаяние, уже не верилось, что она может смениться чем-либо другим:
ведь беспредельность сродни вечности.
Наши несчастные путники, лишенные в эту невыносимую жару воды,
начали испытывать приступы галлюцинаций, глаза их широко раскрылись и
стали мутными.
С наступлением ночи Фергюссон решил быстрой ходьбой побороть это
опасное состояние. Он намерен был походить несколько часов по песчаной
равнине не в поисках чего-либо, а просто ради самого движения.
- Пойдемте со мной,- уговаривал он своих спутников.- Поверьте
мне, это принесет вам пользу.
- Для меня это невозможно,- ответил Кеннеди,- я не в силах
сделать и шага.
- А я предпочитаю все-таки спать,- заявил Джо.
- Но сон и неподвижность могут быть гибельны для вас, друзья мои.
Надо бороться с апатией. Ну, идемте же!
Но уговорить их доктору так и не удалось, и он отправился один.
Ночь была звездная, прозрачная, Фергюссон ослабел, и вначале идти было
тяжело - он отвык ходить. Но вскоре доктор почувствовал, что движение
действует на него благотворно. Он прошел на запад несколько миль, и
бодрость уже начала было возвращаться к нему, как вдруг у него
закружилась голова. Ему показалось, что под его ногами раскрылась
пропасть, колени подгибались, безбрежная пустыня наводила ужас.
Фергюссон казался себе математической точкой, центром бесконечной
окружности, то есть ничем. "Виктории" в ночной тьме совсем не было
видно... И вот Фергюссона, этого отважного, невозмутимого
путешественника, охватил непреодолимый страх. Он хотел было идти
назад, но не мог; стал кричать,- на его крик не отзывалось, даже эхо,
и голос его затерялся в пространстве, как камень, упавший в бездонную
пропасть. Один среди бесконечной пустыни, Фергюссон опустился на песок
и потерял сознание...
В полночь Фергюссон очнулся на руках своего верного Джо.
Встревоженный продолжительным отсутствием доктора, Джо бросился
разыскивать его по следам, ясно отпечатавшимся на песке, и нашел его в
обмороке.
- Что с вами случилось, сэр? - с тревогой спросил он, видя, что
доктор приходит в себя.
- Ничего, милый Джо. Минутная слабость, вот и все.
- Конечно, сэр, это пустяки, но все-таки поднимайтесь, обопритесь
на меня и идемте к "Виктории".
Доктор, опираясь на руку Джо, пошел обратно по оттиснутым на
песке следам.
- Как хотите, сэр, а это неосторожно с вашей стороны. Нельзя так
рисковать,- начал Джо.- Вас, пожалуй, могли и ограбить,- прибавил он
шутя.- Но давайте поговорим серьезно.
- Говори, я тебя слушаю.
- Нам непременно надо что-нибудь придумать. Мы можем протянуть
всего каких-нибудь несколько дней, а там, если не подует ветер, мы
погибли.
Доктор ничего не ответил.
- Надо, чтобы кто-нибудь пожертвовал собой для общей пользы,-
продолжал Джо.- И проще всего будет, чтобы это сделал я.
- Что ты хочешь сказать? У тебя есть какой-нибудь план?
- План мой очень прост: я забираю с собой часть съестных припасов
и иду прямо вперед, пока куда-нибудь не дойду, что должно же
когда-нибудь случиться. Если же в это время подует благоприятный
ветер, вы полетите, не дожидаясь меня. А если я дойду до какого-нибудь
селения, то с помощью нескольких арабских слов, которые вы мне
напишете на бумажке, сумею заставить себя понять, и тут или смогу
доставить вам помощь, или уже придется пожертвовать собственной
шкурой. Как вы находите мой план?
- Он безумен, Джо, но я вижу в нем твою честную смелую душу. Это
Скачать книгу [0.20 МБ]
Пирамида