отправиться на нем в качестве пассажиров. Мне нетрудно было получить службу
на корабле: ведь я бывший моряк, служил вторым помощником капитана на
невольничьем корабле. Я пошел к капитану "Пилигрима", но матросы ему были не
нужны. К счастью для меня, судовой кок только что сбежал. Плох тот моряк,
который не умеет стряпать. Я отрекомендовался опытным ноком. За неимением
лучшего капитан Гуль нанял меня. Спустя несколько дней "Пилигрим" отчалил от
берегов Новой Зеландии...
-- Но, -- прервал его Гэррис, -- насколько я понял из слов "моего юного
друга", "Пилигрим" вовсе не намеревался плыть к берегам Африки. Каким же
образом судно попало сюда?
-- Дик Сэнд, вероятно, до сих пор этого не понимает, -- ответил Негоро,
-- и вряд ли вообще когда-либо поймет. Но тебе, Гэррис, я охотно объясню, как
это произошло, а ты, если хочешь, можешь повторить мой рассказ своему "юному
другу".
-- Как же, не премину! -- с хохотом сказал Гэррис. -- Рассказывай,
приятель, рассказывай!
-- "Пилигрим", -- начал Негоро, -- направлялся к Вальпараисо. Нанимаясь
на судно, я думал только добраться до Чили. Ведь Чили на полпути между Новой
Зеландией и Анголой, и я приблизился бы на несколько тысяч миль к западному
побережью Африки. Но в пути обстоятельства изменились. Через три недели
после выхода из Окленда капитан Гуль и все матросы погибли во время охоты на
кита. На борту "Пилигрима" осталось только два моряка: молодой матрос Дик
Сэнд и судовой кок Негоро.
-- И ты вступил в должность капитана судна? -- спросил Гэррис.
-- Сначала у меня мелькнула такая мысль. Но я видел, что мне не
доверяют. На корабле было пятеро негров, все пятеро -- силачи, и притом
свободные люди. При этих, условиях мне все равно не удалось бы стать
хозяином на борту. По зрелом размышлении я решил остаться на "Пилигриме"
тем, кем был, то есть судовым коком.
-- Значит, это чистая случайность, что корабль прибило к берегам
Африки?
-- Нет, Гэррис, -- возразил Негоро, -- случайной была только наша с
тобой встреча: твои торговые дела привели тебя как раз в то место побережья,
где потерпел крушение: "Пилигрим". Перемена же курса судна и его появление у
берегов Анголы -- дело моих рук! Твой "юный друг" -- сущий младенец в
мореходстве: он умел определять место своего корабля в открытом море только
при посредстве: лага и компаса. И вот в один прекрасный день лаг пошел ко
дну. А в другую не менее прекрасную ночь я подложил под нактоуз железный
брусок и тем отклонил стрелку компаса. "Пилигрим", подхваченный сильной
бурей, сбился с курса... Дик Сэнд не мог понять, почему так затянулся наш
переход. Впрочем, на его месте стал бы в тупик самый опытный моряк. Мальчик
и не подозревал, что мы обогнули мыс Горн, но я, Гэррис, я видел его в
тумане. Вскоре после этого я убрал железный брусок, и стрелка компаса
приняла нормальное положение. Судно, гонимое сильнейшим ураганом, стремглав
понеслось на северо-восток и разбилось у африканского берега, как раз в тех
местах, куда я хотел попасть.
-- И как раз в это время, -- подхватил Гэррис, -- случай привел меня на
этот берег, -- словно нарочно, чтобы встретить тебя и послужить проводником
твоим симпатичным спутникам. Они были уверены в том, что находятся в
Америке, и мне легко было выдать Анголу за Нижнюю Боливию... Между ними и в
самом деле есть некоторое сходство.
-- Да, они действительно приняли Анголу за Боливию. Так же как твой
"юный друг", Дик Сэнд, принял за остров Пасхи остров Тристан-да-Кунья.
-- Подобную ошибку сделал бы и всякий другой на его месте, Негоро.
-- Знаю, Гэррис. Я воспользовался этой ошибкой Дика Сэнда. И благодаря
этому миссис Уэлдон и ее спутники ночуют под открытым небом в сотне миль от
берега, в Экваториальной Африке, куда я и хотел их завести.
-- Но теперь-то они знают, где находятся.
-- Какое это имеет сейчас значение?! -- воскликнул Негоро.
-- Что ты собираешься сделать с ними? -- спросил Гэррис.
-- Что сделаю, то и сделаю, -- ответил Негоро. -- Расскажи-ка мне
сначала, как поживает наш хозяин Альвец. Ведь я не видел старика больше двух
лет.
-- О, старый пройдоха чувствует себя как нельзя лучше! -- ответил
Гэррис. -- Он очень обрадуется тебе.
-- Он по-прежнему живет в Бихе? -- спросил Негоро.
-- Нет, приятель, вот уж год, как он перевел свою "контору" в Казонде.
-- И дела хорошо идут?
-- О да, тысяча чертей! -- воскликнул Гэррис. -- Дела идут хорошо, хотя
с каждым днем торговать невольниками становится все труднее, особенно на
этом побережье. Португальские власти с одной стороны, английские сторожевые
суда -- с другой всячески препятствуют вывозу рабов. Только в одном месте,
на юге Анголы, в окрестностях Моссамедеса, можно более или менее спокойно
грузить черный товар. Поэтому теперь все бараки до отказа набиты
невольниками, мы ожидаем корабли, которые переправят их в испанские колонии.
Об отправке груза через Бенгелу и Сан-Паоло-де-Луанда говорить не
приходится, губернатор и чиновники не хотят и слышать об этом. Старый Альвец
подумывает о том, чтобы переселиться во внутренние области Африки. Он
намерен снарядить караван в сторону Ньянгве и Танганьики, где можно выгодно
обменять дешевые ткани на слоновую кость и рабов. Пока неплохо идет торговля
с Верхним Египтом и Мозамбиком -- он снабжает невольниками Мадагаскар. Но я
боюсь, что придет время, когда работорговлей нельзя будет заниматься.
Англичане с каждым днем укрепляются во Внутренней Африке. Миссионеры
залезают все глубже и ополчаются против нас. Ливингстон -- разрази его гром
-- закончил исследование области озер и теперь направится, говорят, в
Анголу. Да еще говорят, что какой-то лейтенант Камерон намерен пересечь весь
материк с востока на запад. Опасаются также, как бы не вознамерился
проделать то же самое и американец Стенли. Все эти исследователи могут
сильно повредить нам, Негоро, и если бы мы хорошенько понимали свои
интересы, ни один из этих незваных гостей не вернулся бы в Европу и не стал
бы рассказывать о том, что он имел дерзость увидеть в Африке.
Услышь кто-нибудь беседу этих негодяев, он мог бы подумать, что тут
разговаривают два почтенных коммерсанта, сетуя на заминку в торговых делах,
вызванную кризисом. Кому пришло бы в голову, что речь у них идет не о мешках
кофе, не о бочках сахара, а о живых людях. Торговцы невольниками уже не
отличают справедливого от несправедливого, у них нет ни чести, ни совести,
нравственное чувство совершенно отсутствует, а если оно и было у них
когда-нибудь, то давно они растеряли его участвуя в страшных зверствах
работорговли.
Гэррис был прав в своих опасениях, так как цивилизация постепенно
Скачать книгу [0.27 МБ]
Пирамида