была очень сильна в минералогии! Она могла бы заткнуть за пояс любого
ученого. Она любила углубляться в научные премудрости. Сколько чудных
часов провели мы за совместными занятиями! И как часто я завидовал
бесчувственным камням, к которым прикасалась ее прелестная рука!
Окончив работу, мы шли вместе по тенистой аллее Альстера до старой
мельницы, которая так чудесно рисовалась в конце озера. Дорогою мы
болтали, держась за руки; я рассказывал ей различные веселые истории,
заставлявшие ее от души смеяться; наш путь вел нас к берегам Эльбы, и там,
попрощавшись с лебедями, которые плавали среди белых кувшинок, мы садились
на пароход и возвращались домой.
В то мгновение, когда я в своих мечтаниях уже всходил на набережную,
дядя, ударив кулаком по столу, сразу вернул меня к действительности.
- Посмотрим, - сказал он. - При желании затемнить смысл фразы первое,
что приходит на ум, как мне кажется, это написать слова в вертикальном
направлении, а не в горизонтальном. Надо посмотреть, что из этого выйдет!
Аксель, напиши какую-нибудь фразу на этом листке, но вместо того, чтобы
располагать буквы в строчку, одну за другой, напиши их в той же
последовательности, но вертикально, по пяти или по шести в столбце.
Я понял, в чем дело, и написал немедленно сверху вниз:
Я т е Ц р р !
л е м е о е
ю б с м г т
б я е , а х
л в р д я е
ю с д о Г н
- Хорошо, - сказал профессор, не читая написанного. - Теперь напиши
буквы, которые получились в столбце, в строчку.
Я повиновался, получилась следующая фраза:
"Ятецрр! лемеое юбсмгт бяе,ах лврдяе юсдоГн!"
- Превосходно! - произнес дядюшка, вырывая у меня из рук листок. - Это
уже походит на наш старый документ; гласные и согласные расположены в
одинаковом беспорядке, даже прописная буква и запятая в середине слова,
совсем как на пергаменте Сакнуссема!
Я не мог не признать, что эти замечания весьма глубокомысленны.
- А теперь, - продолжал дядюшка, обращаясь уже непосредственно ко мне,
- для того чтобы прочесть фразу, которую ты написал и содержания которой я
не понимаю, мне достаточно соединять по порядку сначала первые буквы
каждого слова, потом вторые, потом третьи и так далее.
И дядя, к своему и к моему величайшему изумлению, прочел:
"Я люблю тебя всем сердцем, дорогая Гретхен!"
- Ого! - сказал профессор.
Да, как влюбленный глупец, необдуманно, я написал эту предательскую
фразу!
- Так-с!.. Ты, значит, любишь Гретхен? - продолжал дядюшка тоном
заправского опекуна.
- Да... Нет... - бормотал я.
- Так-с, ты любишь Гретхен! - машинально повторил он. - Ну, хорошо,
применим мой метод к исследуемому документу.
И дядюшка снова погрузился в размышление, которое целиком заняло его
внимание и заставило его забыть о моих неосторожных словах. Я говорю
"неосторожных", потому что голова ученого была неспособна понимать
сердечные дела. Но, к счастью, интерес к документу победил. Глаза
профессора Лиденброка, когда он собирался произвести свой решающий опыт,
метали молнии сквозь очки; дрожащими пальцами он снова взял древний
пергамент. Он был взволнован не на шутку. Наконец, дядюшка основательно
прокашлялся и начал диктовать мне торжественным тоном, называя сначала
первые буквы каждого слова, потом вторые; он диктовал буквы в таком
порядке:
mmessunkaSenrA. icefdoK. segnittamurtn
ecertserrette, rotaivsadua, ednecsedsadne
lacartniiiluJsiratracSarbmutabiledmek
meretarcsilucoIsleffenSnI
Сознаюсь, что, кончая дописывать, я волновался: в сочетании этих букв,
произносимых одна за другой, я не мог уловить ровно никакого смысла, а я с
нетерпением ожидал, что из уст профессора потечет на великолепной латыни
торжественная речь.
Но кто бы мог ожидать этого? Сильный удар кулака потряс стол. Чернила
брызнули, перо выпало у меня из рук.
- Да это совсем не то! - закричал дядюшка. - Тут чистая бессмыслица!
И пролетев, как пушечное ядро, через кабинет, скатившись по лестнице,
словно лавина, он устремился на Королевскую улицу и кинулся бежать во весь
дух.
4
- Он ушел? - воскликнула Марта, испуганная грохотом входной двери,
захлопнутой с такой силой, что затрясся весь дом.
- Да, - ответил я, - совсем ушел!
- Как же так? А обед? - спросила старая служанка.
- Он не будет обедать!
- А ужинать?
- Он не будет ужинать!
- Как? - сказала Марта, всплеснув руками.
- Да, добрейшая Марта, он не будет больше есть, и никто не будет есть
во всем доме! Дядюшка хочет заставить нас всех поститься до тех пор, пока
ему не удастся разобрать всю эту тарабарщину, которая решительно не
поддается расшифровке.
- Господи Иисусе! Так нам, значит, ничего не остается, как умереть с
голода?
Я не отваживался признаться, что, имея дело со столь упорным человеком,
как мой дядя, нас неизбежно ждет печальная участь.
Старая служанка, вздыхая, отправилась к себе на кухню.
Когда я остался один, мне пришло на мысль пойти и поскорее рассказать
Скачать книгу [0.16 МБ]
Пирамида