для общего спасения изумительную легкость и быстроту ее бега. Но Гленарван
в ослеплении упорствовал: он во что бы то ни стало хотел пожертвовать
собой, как вдруг что-то сильно толкнуло его. Таука прыгала, взвивалась на
дыбы и внезапно, рванувшись вперед, перелетела через огненную преграду и
трупы волков, и уже издали до них донесся детский голос:
- Да спасет вас бог, сэр!
Гленарван и Талькав успели заметить Роберта, вцепившегося в гриву
Тауки, - он промелькнул и исчез во мраке.
- Роберт! Несчастный! - вскричал Гленарван.
Но этого крика не расслышал даже индеец: раздался ужасающий вой.
Красные волки бросились вслед за ускакавшей лошадью и помчались с
невероятной быстротой на запад.
Талькав и Гленарван выбежали за ограду рамады. На равнине уже снова
воцарилась тишина, лишь вдали среди ночного мрака смутно ускользала
какая-то волнообразная линия.
Потрясенный Гленарван, ломая в отчаянии руки, упал на землю. Он
взглянул на Талькава. Тот улыбался с обычным спокойствием.
- Таука - хорошая лошадь! Храбрый мальчик! Он спасется! - повторял
патагонец, утвердительно кивая головой.
- А если он упадет? - спросил Гленарван.
- Не упадет!
Несмотря на уверенность Талькава, несчастный Гленарван провел ночь в
страшной тревоге. Он и не думал о том, от какой опасности избавился с
исчезновением волков. Он порывался пуститься на поиски Роберта, но индеец
удерживал его. Он убеждал его, что их лошади не догонят Тауку, что она,
конечно, опередила своих врагов, что найти ее в темноте невозможно и что
следует дождаться рассвета и только тогда ехать на поиски Роберта.
В четыре часа утра начала заниматься заря. Сгустившиеся на горизонте
туманы постепенно светлели.
Прозрачная роса пала на равнину, и высокие травы зашелестели от
предрассветного ветерка. Пора было отправляться в путь.
- В дорогу! - сказал индеец.
Гленарван молча вскочил на лошадь Роберта. Вскоре всадники уже неслись
галопом на запад, придерживаясь прямого направления, от которого не должен
был отклоняться и второй отряд.
В течение часа они мчались, не замедляя хода, ища глазами Роберта, и на
каждом шагу боялись натолкнуться на его окровавленный труп. Гленарван
безжалостно погонял шпорами коня. Наконец послышались ружейные выстрелы,
стреляли через определенные промежутки, очевидно подавая сигнал.
- Это они! - воскликнул Гленарван.
Оба всадника пришпорили коней и несколько минут спустя доскакали до
отряда, предводительствуемого Паганелем. У Гленарвана вырвался крик
радости: Роберт был здесь, живой, невредимый, верхом на великолепной
Тауке, весело заржавшей при виде хозяина!
- Ах, мое дитя! Мое дитя! - с невыразимой нежностью воскликнул
Гленарван.
Он и Роберт соскочили на землю и бросились в объятия друг другу.
Затем наступила очередь индейца прижать к груди мужественного сына
капитана Гранта.
- Он жив! Он жив! - восклицал Гленарван.
- Да, - ответил Роберт, - благодаря Тауке!
Но еще до того, как индеец услышал эти полные признательности слова, он
уже благодарил своего коня - говорил с ним, целовал его, словно в жилах
этого благородного животного текла человеческая кровь.
Затем, обернувшись к Паганелю, патагонец указал на Роберта.
- Храбрец! - сказал он и, пользуясь индейской метафорой для определения
отваги, добавил: - Шпоры его не дрожали.
- Скажи, дитя мое, почему ты не дал мне или Талькаву сделать эту
последнюю попытку спасти тебя? - спросил Гленарван, обнимая Роберта.
- Сэр, - ответил мальчик, и в голосе его звучала горячая благодарность,
- на этот раз за мной была очередь пожертвовать собой. Талькав уже спас
однажды мне жизнь, а вы спасете жизнь моего отца!
20. АРГЕНТИНСКИЕ РАВНИНЫ
Как ни радостна была встреча, но после первых излияний Паганель, Остин,
Вильсон, Мюльреди, все, за исключением, быть может, одного майора
Мак-Наббса, почувствовали, что умирают от жажды. К счастью, Гуамини
протекала невдалеке. Путешественники немедленно двинулись в путь, и в семь
часов утра маленький отряд достиг загона. При виде нагроможденных у входа
волчьих трупов легко можно было представить себе, сколь яростна была атака
врага и сколь энергична оборона.
Когда путешественники утолили жажду, их угостили в ограде загона
чрезвычайно обильным завтраком. Филе нанду было признано очень вкусным, а
тату, зажаренный в собственном панцире, - изысканным лакомством.
- Вкушать такие изумительные яства в умеренном количестве было бы
неблагодарностью по отношению к провидению, - заявил Паганель. - Долой
умеренность!
И он действительно наелся до отвала, но здоровье его от этого не
пострадало благодаря воде Гуамини, которая, по мнению ученого, обладала
свойствами, чрезвычайно способствующими пищеварению.
В десять часов утра Гленарван, не желая повторять ошибку Ганнибала,
чрезмерно задержавшегося в Капуе, подал сигнал к отъезду. Бурдюки
наполнили водой, и отряд тронулся в путь. Отдохнувшие, сытые лошади быстро
мчались вперед и почти все время скакали легким галопом. Местность,
благодаря близости воды более влажная, стала и более плодородной, но столь
же необитаемой.
2 и 3 ноября прошли без всяких приключений. Вечером 3-го числа
путешественники, уже привычные к длинным переходам, сделали привал на
границе между пампой и провинцией Буэнос-Айрес. Отряд покинул бухту
Талькауано 14 октября. Таким образом, он сделал за двадцать два дня
переход в четыреста пятьдесят миль; иными словами, уже две трети пути
были, к счастью, пройдены.
Утром следующего дня путешественники перешли условную границу,
отделяющую аргентинские равнины от пампы. Именно тут Талькав надеялся
встретить касиков, в руках которых - в чем он был уверен - находятся Гарри
Скачать книгу [0.45 МБ]
Пирамида