жизнерадостная шатенка с прямыми волосами, гладко зачесанными назад, и
громким смехом.
Сейчас ей было не до смеха.
- Пойдемте выпьем, - предложила Тереза, - пока Том закрывает киоск.
- Завтра день поминовения погибших, - напомнил я. - Ваш киоск будет
открыт?
- Я буду помогать Джайлсу - он должен давать автографы, а Том посидит
в киоске. Потом я сменю его - ему надо встретиться с книготорговцами. Я
хочу, чтобы он был чем-то все время занят. Дэрайес, у него не больно
хорошее настроение.
- Я заметил. Оно и у вас не очень хорошее.
Мы спустились в бар. Тереза нашла в одном углу два свободных места.
- Выпейте, - предложила она.
- Вы знаете, что я не пью.
- Имбирного пива, - сказала она, - за счет "Призм Пресс", ладно? - И
заказала себе водку.
- Как это понять? - спросил я. - Такая щедрость. С чего бы это?
- У меня свои причины. Вы идете сегодня вечером на прием?
- По семнадцать с половиной долларов за билет? Я решил не идти.
- Пойдите, пожалуйста. Мы оплатим билет, - попросила она.
- Господи помилуй! Почему вдруг?
- Потому что вы хороший автор, преданный нам.
- Благодарю, но я всегда был таким. Почему же именно сейчас?
- Потому что я знаю, что Джайлс Дивор будет там, и я хочу, чтобы вы с
ним поговорили. Вы, наверное, знаете, что происходит. Том, наверное,
сказал вам.
- Да, сказал, - подтвердил я. - Джайлс хочет сорвать большой куш.
Очевидно, нашел прыткого литературного агента.
- Конечно, у него есть агент, но беда не в нем. Сам Джайлс жаждет
получить побольше презренного металла. Мы должны каким-то образом убедить
его не бросать нас. И здесь вы можете помочь.
- Но как? Если он намерен заграбастать весь пирог, какие доводы я
могу привести против? Свое богатство и славу, которых я достиг, не
добиваясь этого?
- Не говорите так, Дэрайес, - возразила она серьезно, - он уважает
вас.
- Я ничем не могу помочь, Тереза. Если он уважает меня, это ни в чем
не проявляется.
- Между прочим, мы предлагали ему посвятить "Ушедших навсегда" вам.
Я решил проявить стоицизм.
- Зачем это ему нужно? На первом месте жена. Плоть от плоти, кость от
кости, наследница мужа. У меня, правда, никогда не было жены, но я так
полагаю.
- Вы прекрасно знаете, что со стороны Джайлса некрасиво уходить от
нас, - сказала Тереза. - Мы сделали его - "Призм Пресс" и вы.
Я вступился за честь писательского мундира.
- Нет, нет, Тереза. Он бы ничего не добился, если бы не работал сам.
И если бы он был другим человеком, я никогда не заставил бы его добиться
успеха, да и вы не создали бы ему имени.
- Но уходить от нас даже не в его интересах, Дэрайес. Мы - маленькая
фирма, и он наш крупнейший автор. Звезда. Никакой конкуренции. - Наверное,
она почувствовала, каково мне это слушать. - Я хочу сказать, с его точки
зрения, Дэрайес. Вы же знаете, что мы всегда будем любить и ценить вас...
- Хватит, Тереза. Вы хотите уговорить Джайлса не порывать с "Призм
Пресс", и для этого вам надо убедить его, что он - звезда большой
величины, не имеющая конкуренции. Согласен. Продолжайте.
Она сжала мне руку:
- Мы делаем ставку на Джайлса, потому что с ним мы растем, а без него
мы не можем подняться. Если же он перейдет в одно из больших издательств,
то станет одним из дюжины ведущих, но не крупнейшим. Он потеряется в
давке. В конечном счете с нами ему надежнее. Не можете ли вы объяснить ему
это, Дэрайес? Вас он послушает.
- Если я его увижу, поговорю с ним.
- Это все, о чем я прошу, - сказала она.
8. РОУЗЭНН БРОНСТАЙН. 18.05
Съезды книготорговцев подобны всем другим: большая часть дел на них
провертывается в барах.
Лично я не пью. Не из-за возражений морального порядка, но я добываю
себе на жизнь с помощью своего острого ума - можете подобрать и другой
эпитет - я никогда не замечал, что если дубасить его молотом, именуемым
"алкоголь" (или "наркотик"), то можно улучшить его работу.
Поэтому я сидел в баре, чувствуя себя не в своей тарелке, я выжидал,
пока начнется прием, без малейшего желания присутствовать на нем, даже
если "Призм Пресс" оплатит мой билет. Если Джайлс придет, то я только
унижу себя. Я не видел способа подъехать к нему, а если бы и нашел, то
вряд ли добился бы успеха.
Невольно я услышал разговор за соседним столиком. Речь шла об
инфляции, последовавшей за эмбарго на ввоз нефти в 1973-м году, и о
вызванном этим росте цен, в результате которого расходы превышали прибыли.
А как бороться с падением прибылей? Простейший способ - сокращение штатов.
За столиками сидели редакторы, и мне их было жаль. Если редактор уволен,
он уже больше не редактор, а просто единица в статистике безработных.
Другое дело - писатель, подумал я. Его нельзя уволить. Его рукопись
можно отклонить, он может оказаться несостоятельным, может голодать и быть
вынужденным поддерживать существование физическим (то есть не
писательским) трудом, его могут не замечать критики и ругать публика - и
все же он писатель, писатель-неудачник, голодающий писатель, но писатель.
И никакой редактор не может изменить этого факта. Погруженный в
размышления, я не заметил присутствия Роузэнн Бронстайн, пока она не села
на место Терезы и не воскликнула:
- Привет, малыш!
Что я могу сказать о своей приятельнице Роузэнн? Не то чтобы она была
уродлива и ли нелепа, но все, словно сговорившись, когда вспоминают о ней,
употребляют эпитет "непривлекательная". Она низенькая, шарообразная, с
широким лицом и зычным голосом. Весь ее вид какой-то бесполый, как будто
Скачать книгу [0.08 МБ]
Пирамида