считаю, что вы убили одного из них.
-- Не раньше, чем они сделали все возможное, чтобы
убить нас, - резко возразил Дункан, - после того, как они
убили маленькую Бьюти.
-- Кто это - Бьюти?
-- Ослик, мэм.
-- Только ослик?
-- Член нашей группы, - пояснил Дункан. - У нас еще
и лошадь, и собака, и они тоже члены нашей компании. Не
просто любимцы, не просто животные, а члены отряда.
-- И еще демон, - добавила женщина. - Безобразный
хромой демон, который окликнул нас, когда мы шли по
тропинке, и угрожал нам своим оружием.
-- И демон тоже, - согласился Дункан, - он также
один из нас. И, если хотите знать, с нами ведьма, гоблин
и отшельник, который считает себя солдатом господа.
Женщина покачала головой.
-- Никогда не слышала ни о чем подобном. А могу ли я
спросить, кто вы?
-- Я, мэм, Дункан из Стэндиш Хауза.
-- Из Стэндиш Хауза? Тогда почему вы не в Стэндиш
Хаузе, а беспокоите безобидных драконов?
-- Мадам, - спокойно сказал Дункан, - я даже
представить себе не мог, что вы не знаете, но раз так - я
скажу. Ваши безобидные драконы - самые кровожадные
хищники, каких я только видел. Более того, я скажу вам,
что, хотя мы имели все основания побеспокоить их, эту
работу сделали, в сущности, не мы. Мы были слишком
измотаны переходом через топь, чтобы сделать это как
следует. Их обратил в бегство дикий охотник.
Старухи переглянулись.
-- Я вам говорила, - сказала вторая, - что слышала
охотника и лай его собак, но вы мне не поверили. Вы
сказали, что у охотника не хватит нахальства приближаться
к этому острову и мешать нам в нашей работе.
-- Кстати, меня кое-что интересует в вашей работе, -
сказал Дункан. - Вы - плакальщицы за мир?
-- Молодой Стэндиш, - ответила первая, - это вас не
касается. Наши тайны не предмет для обсуждения со
смертными. Достаточно плохо уже то, что ваши земные ноги
топчут эту священную землю.
-- Однако, - добавила другая, - мы прощаем вам ваше
святотатство и даже символически распространяем на вас
наше гостеприимство: мы принесли вам еды.
Она шагнула вперед и поставила корзинку на тропу.
Две другие женщины сделали то же.
-- Можете есть без опаски: здесь нет отравы.
Полноценная, основательная пища. Здесь хватает
естественных бед, и мы не желаем увеличивать их.
-- Кроме вас, никто бы и не узнал, - сказал Дункан.
Он тут же спохватился, что его слова прозвучали
весьма невежливо.
Они не ответили и собрались уходить, но он сделал
движение к ним.
-- Скажите только одно: не видели ли вы случайно с
высокой точки вашего острова каких-либо признаков орды
разрушителей?
Они изумленно посмотрели на него, затем одна из них
сказала:
-- Это глупо, сестры. Конечно, он должен знать о
разрушителях. Он зашел глубоко в разоренные земли, как
ему не знать? Так почему бы и не ответить ему?
-- Это не принесет вреда, - согласилась первая
женщина. - Ни он, ни кто другой не повредят. Орда, сэр
Дункан, находится на западном берегу недалеко отсюда.
Видимо, они знают, что вы идете, потому что собираются в
рой, хотя зачем рой для таких как вы, - это выше моего
понимания.
-- Защитный рой, - сказал Дункан.
-- Откуда вы знаете о защитном рое? - Резко спросила
она.
Дункан улыбнулся.
-- Берегите вашу улыбку, молодой человек, - сказала
она. - Если вы перейдете эту полосу воды и встретитесь с
ними, ваша улыбка перекосится.
-- А если мы пойдем в обратную сторону, - сказал
Дункан, - ваши драгоценные драконы принесут нам смерть.
-- Вы неприятны и невежливы, - сказала одна из
старух, - раз говорите так о наших друзьях.
-- Друзья?
-- Конечно. Драконы - щеночки, а без орды в мире
было бы меньше несчастий.
"Меньше несчастий." Вдруг Дункан понял. Не
исповедальня, облегчающая боль и дающая утешение, не
изгнание нечистой силы страха и ужаса, а наслаждение
нищетой мира, радостное купание в бедствиях и несчастиях,
как собака катается по падали.
-- Грифы! - Сказал он. - Стервятницы!
Сердце его сжалось. Господи, неужели не осталось
ничего порядочного?
Нэн, баньши, плачет за вдову в скромном домике, за
мать, потерявшую ребенка, за старого и дряхлого, за
больного. Помогает этот плач или нет - другой вопрос, но
предназначается он для облегчения. Нэн и ее сестры-баньши
горевали с теми, у кого не было близких, могущих горевать
с ними.
Но это плакальщицы за мир, плачут ли они сами или
широко разветвленной общиной, или с помощью какой-либо
адской машины - Дункан представил себе сложный механизм,
где кто-то крутит тяжелую рукоятку и производит плачущие
Пирамида