в самом центре кровати. Можно было не опасаться, что он упадет на пол. Все таки
я, как и положено сиделке, изредка поглядывала на больного. Когда ему надоело
обнимать пустоту сверху, он принялся прижиматься к ней сбоку. Потом опять залез
наверх.
К этому зрелищу трудно привыкнуть. У людей происходят мышечные спазмы, и клиент
в эти минуты выглядит так, словно действительно лежит на невидимом теле. Весь
его вес покоится на неловко подвернутых кистях, а иногда и пальцах. Специально
человек и нескольких секунд не продержался бы в такой позе, а в трансе может
находиться в ней часами. Но подобные феномены многократно описаны в литературе,
посвященной гипнозу, и нобелевки мне за это открытие не дадут. Да и не нужна мне
людская слава. Мне от людей вообще ничего не нужно, кроме любви и денег.
Тот способ поддержания вечной юности, который открыт для меня на Всеобщем Пути
Вещей, всегда казался мне немного постыдным, хотя обвинения в вампиризме я
отвергаю. Никакого удовольствия от воровства чужой жизненной силы я не получаю и
не получала. Морального удовольствия, я хочу сказать. Физиологический аспект
здесь непобедим, но нравственной оценке он не подлежит: самый сострадательный к
животным человек может с урчанием поедать на обед кровавый стейк, и противоречия
здесь нет. Кроме того, в отличие от людей, которые убивают животных, я уже
несколько веков никого не лишаю жизни. Сознательно, во всяком случае. Несчастные
случаи бывают, но проведенная со мной ночь менее опасна, чем полет на российском
вертолете в условиях средней видимости. Люди ведь летают на вертолетах в
условиях средней видимости? Летают. Вот и я такой вертолет.
Кроме того, я не считаю, что забираю энергию у кого то персонально. Человек,
который ест яблоко, вовсе не вступает с этим яблоком в личные взаимоотношения,
он следует установленному порядку вещей. Я рассматриваю свою роль в пищевой
цепочке аналогично. Энергия, которая служит для зарождения жизни, не принадлежит
людям. Вовлекаясь в акт любви, человек становится ее каналом, превращаясь из
закупоренного сосуда в трубу, которая на несколько секунд соединяется с
бездонным источником жизненной силы. Мне нужен только доступ к этому источнику,
и все.
— А теперь ляг на животик, детка, — сказал сикх. — Пора заняться кое чем
посерьезнее.
Анальный секс — любимый спорт портфельных инвесторов. У этого есть простое
психоаналитическое объяснение — достаточно сравнить тюремный жаргонизм «толкать
говно» с выражением «вкладывать деньги», и все станет ясно. Я к анальному сексу
отношусь положительно. При нем из мужского организма выбрасывается особенно
много жизненной силы, и это лучшее время для сбора энергии.
Отложив книгу, я закрыла глаза и сделала обычную визуализацию — инь ян,
окруженный восемью пылающими триграммами. Затем я представила себя в виде черной
половинки этого знака, а сикха — в виде белой. В центре черной половинки
зажглась белая точка, а в центре белой — появилась такая же черная. Белая
половинка стала темнеть, а черная светлеть, пока они не поменялись местами. Вся
энергия ситуации теперь была у меня. На взгляд дилетанта это самый выгодный
момент для расстыковки. Но я работаю только по методу «невеста возвращает
серьгу» — как его поэтично назвали в Серединном Государстве лет шестьсот тому
назад.
Если вы крадете чужую жизненную силу, важно не разгневать небо и духов своей
жадностью. Поэтому я позволила ситуации войти в фазу переразвития. Поток энергии
остановился, затем повернул назад. Моя визуализация стала быстро меняться: в
центре светлой половинки инь яна возникло черное пятнышко, а в темной появилось
такое же белое. И только когда они стали отчетливо видны, я разорвала
энергетическую связь и растворила визуализацию в пустоте.
После крупного выигрыша в казино не следует сразу уходить — лучше немного
проиграть, чтобы не вызывать в людях злобы. То же и в нашем деле. В древние
времена множество лис было убито исключительно из за жадности. Тогда мы поняли —
надо делиться! Небо не так хмурится, когда мы проявляем сострадание и отдаем
часть жизненной силы назад. Это может показаться пустяком, но разница здесь —
как между воровством и залоговым аукционом. Формально духам в этом случае карать
не за что. А совесть все равно не обманешь, поэтому про нее можно не думать.
Поднявшись с кровати, сикх побрел в ванную. Вернувшись, он лег на спину, закурил
сигарету и стал расслабленно рассказывать соседней подушке какую то историю из
жизни. Мужчины после коитуса становятся словоохотливыми и добрыми примерно на
полчаса, это связано с мозговым выбросом допамина, награждающего за выполненный
долг. Я не особо слушала. Мне хотелось дочитать, как ведет себя чёрная дыра,
когда из за гравитационного коллапса ее диаметр становится меньше горизонта
событий.
В этих астрофизических моделях мне чудился эротический подтекст, и у меня зрело
убеждение, что Стивен Хокинг пишет не о физике, а о сексе — но не о жалком
человеческом соитии, а о грандиозном космическом коитусе, от которого зародилась
материя. Недаром ведь по английски «большой взрыв» звучит так же, как «большой
трах» — Big Bang. Все самое сокровенное во вселенной скрыто мраком черных дыр,
но в сингулярность нельзя заглянуть, поскольку оттуда, как из спальни с
выключенным торшером, не доходит свет… В сущности, думала я, астрофизики те же
вуайеристы. Но вуайеристам иногда удается увидеть чужой акт любви в просвете
между занавесками, а физики настолько обделены судьбой, что им приходится
воображать абсолютно все, глядя в чернильную тьму…
Докурив и договорив, сикх снова принялся за дело — устроился на боку и надолго
ушел в работу. Мерный скрип пружин убаюкивал. И я совершила самую глупую
оплошность, на которую только способна лиса в рабочее время. Я заснула.
Я, собственно, только клюнула носом и сразу проснулась опять. Но этого было
достаточно. Я почувствовала, что контакта с сикхом у меня нет.
Подняв взгляд, я встретила его выпученные глаза. Он видел меня, видел как есть,
сидящей на стуле со спущенными штанами и торчащим из за спины хвостом. А такой
меня не должен наблюдать никто, кроме зеркал и духов.
*
Я первым делом подумала, что передо мной даос заклинатель. Эта мысль была
предельно нелепой, потому что:
1) последний даос, умевший охотиться на лис, жил в восемнадцатом веке.
2) даже если кто нибудь дотянул бы до нашего времени, он вряд ли сумел бы
замаскироваться под бородатого сикха с оксфордским выговором — too freaking
much.
3) поскольку я работаю по методике «невеста возвращает серьгу», у даосов нет
формального права открывать на меня охоту.
4) даосы никогда не кончают три раза подряд.
Но наш генетический страх перед заклинателями нечисти очень силен, и в минуту
опасности мы всегда думаем о них. Как нибудь я расскажу пару историй об этих
Пирамида