— И где же он?
— Бог в этой апории является казнящим и казнимым, но не только. Он является
толпой вокруг эшафота, самим эшафотом, топором, каплями крови на топоре,
базарной площадью, небом над базарной площадью и пылью под ногами. И,
разумеется, он является этой апорией и — самое главное — тем, что сейчас ее
слышит…
Я не уверена, что такой пример можно назвать апорией, поскольку в нем нет
неразрешимого противоречия — хотя, может быть, оно как раз в том, что Бога
находят посреди крови и ужаса. Но у сикха этот термин не вызвал возражений. Он
выпучил глаза еще сильнее и стал похож не просто на рака, а на такого рака,
который догадался наконец, почему вокруг стоят эти огромные пивные кружки. Пока
он размышлял над моими словами, я спокойно допила коктейль — что такое Drambuie,
мне так и не стало ясно. Сикх, надо сказать, выглядел живописно — он словно бы
балансировал на границе озарения, и легкого внешнего толчка могло хватить, чтобы
неустойчивое равновесие его рассудка сместилось.
Так оно и вышло. Как только мой стакан коснулся стола, он пришел в себя. Достав
из бумажника карточку «Diners Club Platinum» с голографическим Че Геварой, он
постучал ей по столу, подзывая официанта. Потом положил руку мне на ладонь и
прошептал:
— А не пора ли в номер?
Название «Националь» предполагает репрезентацию национального вкуса. В России он
эклектичный, что и отражает обстановка: ковер на лестнице покрыт классическими
королевскими лилиями, витражи в окнах — модерн, а в подборе картин на стенах
вообще трудно обнаружить какой нибудь принцип. Церкви, букеты цветов, лесные
чащи, крестьянские старушки, сцены из версальского быта, среди которых вдруг
мелькнет Наполеон, похожий на синего попугая с золотым хвостом…
Впрочем, это только с первого взгляда между картинами нет ничего общего. На
самом деле их объединяет главная художественная особенность — они продаются. Как
только вспоминаешь об этом, становится видно удивительное стилистическое
единство интерьера. Больше того, понимаешь, что нет никакой абстрактной
живописи, а только конкретная. Глубокая мысль, я даже хотела записать ее, но при
клиенте было неловко.
Мы остановились у стеклянной двери в номер триста девятнадцать, и сикх, знойно
улыбнувшись, вставил в замок ключ карточку. У него был номер VIP — такие здесь
стоят долларов шестьсот в сутки. За двойной дверью была маленькая бизнес
гостиная: полосатый диван с высокой спинкой, два кресла, факс и принтер, пальма
в кадке и шкафчик с антикварной посудой. Из окна открывалась панорама улицы, с
которой виден Кремль. Это категория «Б». Здесь есть еще категория «С» — когда из
окна видна улица, с которой видна другая улица, с которой виден Кремль.
— Где ванная? — спросила я. Сикх принялся развязывать галстук.
— Мы спешим? — спросил он игриво. — Вон там.
Я открыла дверь, на которую он указал. За ней была спальня. Почти все
пространство занимала огромная двуспальная кровать, а в углу комнаты была
маленькая дверь в ванную, которую я даже не сразу заметила. Все правильно,
размеры вещей должны быть пропорциональны месту, которое они занимают в жизни.
Номер приближался к идеальному, поскольку был структурирован в точности как VTP
жизнь. Работе соответствовала бизнес гостиная — получил факс, отправил факс,
посидел на полосатом диванчике, поглядел на пальму в кадке, а если пальма
надоела, повернул голову и глядишь на посуду в шкафчике. Личной жизни
соответствовала спальня с кроватью во всю комнату: принял снотворное и спать. Ну
или как сейчас.
Войдя в ванную, я включила душ и стала готовиться к работе. Это было нетрудно —
я просто чуть приспустила штаны и высвободила хвост. Воду я включила для
маскировки.
Я чувствую, что дошла до точки, где необходимы некоторые пояснения, иначе мое
повествование будет звучать диковато. Поэтому мне придется сделать паузу и
сказать о себе несколько слов.
У лис нет пола в строгом смысле, и если про нас говорят «она», это в силу
внешнего сходства с женщинами. На самом деле мы подобны ангелам, то есть у нас
нет репродуктивной системы. Мы не размножаемся, потому что не стареем и можем
жить до тех пор, пока нас что нибудь не убьет.
Если описать нашу внешность, тело у нас тонкое и стройное, без капли жира, с
великолепной рельефной мускулатурой. — как бывает у некоторых спортивных
подростков. Волосы огненно рыжего цвета, тонкие, шелковистые и блестящие. Рост у
нас высокий, и в древние времена это нас часто выдавало, но сейчас люди стали
выше, и мы совершенно не выделяемся среди них по этому признаку.
Хоть пола в смысле способности к воспроизводству у нас нет, все его внешние
признаки присутствуют — за мужчину лису не примешь. Нормальные женщины
обыкновенно считают нас лесбиянками. Что думают про нас лесбиянки, тоже понятно:
«я сошла с ума, я сошла с ума…» И неудивительно. Даже самые красивые женщины
рядом с нами кажутся грубыми заготовками — как наспех обтесанная глыба камня
рядом с готовой скульптурой.
Грудки у нас небольшие, совершенной формы, с маленькими темно коричневыми
сосками. Там, где у женщины расположена главная фабрика грез, у нас нечто внешне
похожее — орган симулякр, о назначении которого я расскажу позже. Для
деторождения он не служит. А сзади у нас хвост, пушистая гибкая антенна огненно
рыжего цвета. Хвост может становиться больше и меньше: в спящем состоянии он
похож на пони тэйл длиной в десять пятнадцать сантиметров, а в рабочем — может
вытянуться почти до метра длиной.
Когда лисий хвост увеличивается, рыжие волоски на нем тоже становятся гуще и
длиннее. Это похоже на фонтан, напор которого увеличили в несколько раз
(параллели с мужской эрекцией я бы проводить не стала). Хвост играет в нашей
жизни особую роль, и не только из за своей удивительной красоты. Я не зря
назвала его антенной. Хвост — орган, с помощью которого мы создаем наваждения.
Как мы это делаем?
С помощью хвоста. И больше ничего тут не скажешь. Я не собираюсь утаивать
правду, но к этому действительно трудно что нибудь добавить. Разве человек, если
он не ученый, может объяснить, как он видит? Или слышит? Или думает? Видит
глазами, слышит ушами, а думает головой, вот и все. Так и мы — наводим морок
хвостом. Ощущение от этого такое же простое и ясное, как в приведенных примерах.
А объяснить механику происходящего в научных терминах я не берусь.
Что касается наваждений, то они могут быть разной природы. Здесь все зависит от
личных качеств лисы, ее воображения, духовной силы и особенностей характера.
Большую роль играет то, сколько человек должны увидеть наваждение одновременно.
Когда то мы могли многое. Мы могли наводить иллюзии волшебных островов,
показывать пляшущих в небе драконов тысячным толпам. Могли создавать видимость
огромного войска, приближающегося к стенам города, и все горожане видели эту
армию одинаково, вплоть до деталей экипировки и надписей на знаменах. Но это
были великие, несравненные лисы древности, которые заплатили за свое
Пирамида