— У лис своя вера.
— И во что они верят?
— В сверхоборотня.
— Про которого лорд Крикет говорил?
— Лорд Крикет только звон слышал. И то недолго. Он о сверхоборотне не имел
никакого понятия.
— А кто это — сверхоборотень?
— Существует несколько уровней понимания. На самом примитивном это мессия,
который придет и объяснит оборотням самое главное. Такая интерпретация навеяна
человеческой религией, и главный профанический символ, который ей соответствует,
тоже взят у людей.
— А что это за главный профанический символ?
— Перевернутая пятиконечная звезда. Люди ее неправильно понимают. Вписывают в
нее козлиную голову, так что сверху получаются рога. Им лишь бы черта во всем
увидеть, кроме зеркала и телевизора.
— А что эта звезда значит на самом деле?
— Это лисье распятие. Типа как андреевский крест с перекладиной для хвоста.
Распинать, конечно, мы никого не собираемся, не люди. Здесь имеется в виду
символическое искупление лисьих грехов, главный из которых — неведение.
— И как сверхоборотень искупит лисьи грехи?
— Он передаст лисам Священную Книгу Оборотня.
— Что это за книга?
— Как считается, в ней будет раскрыта главная тайна оборотней. Каждый оборотень,
который ее прочитает, сумеет пять раз понять эту тайну.
— А как эта книга будет называться?
— Я не знаю. И никто не знает. Говорят, что ее названием будет магическое
заклинание пента грамматон, уничтожающее все препятствия. Но это просто легенды.
У понятия «сверхоборотень» есть истинный смысл, который не имеет никакого
отношения ко всем этим байкам.
Я ждала вопроса об этом истинном смысле, но он спросил о другом:
— Как так — сумеет понять тайну пять раз? Если ты что то понял, зачем тебе
понимать это еще четыре раза? Ведь ты уже в курсе.
— Совсем наоборот. В большинстве случаев, если ты что то понял, ты уже никогда
не сумеешь понять этого снова, именно потому, что ты все как бы уже знаешь. А в
истине нет ничего такого, что можно понять раз и навсегда. Поскольку мы видим ее
не глазами, а умом, мы говорим «я понимаю». Но когда мы думаем, что мы ее
поняли, мы ее уже потеряли. Чтобы обладать истиной, надо ее постоянно видеть —
или, другими словами, понимать вновь и вновь, секунда за секундой, непрерывно.
Очень мало кто на это способен.
— Да, — сказал он, — понимаю.
— Но это не значит, что ты будешь понимать это через два дня. У тебя останутся
мертвые корки слов, а ты будешь думать, что в них по прежнему что то завернуто.
Так считают все люди. Они всерьез верят, что у них есть духовные сокровища и
священные тексты.
— Что же, по твоему, слова не могут отражать истину?
Я отрицательно покачала головой.
— Дважды два четыре, — сказал он. — Это ведь истина?
— Не обязательно.
— Почему?
— Ну вот, например, у тебя два яйца и две ноздри. Дважды два. А четырех я здесь
не вижу.
— А если сложить?
— А как ты собираешься складывать ноздри с яйцами? Оставь это людям.
Он задумался. Потом спросил:
— А когда должен прийти сверхоборотень?
— Сверхоборотень приходит каждый раз, когда ты видишь истину.
— А что есть истина? Я промолчала.
— Что? — повторил он. Я молчала.
— А?
Я закатила глаза. Мне ужасно идет эта гримаска.
— Я тебя спрашиваю, рыжая.
— Неужели не понятно? Молчание и есть ответ.
— А словами можно? Чтоб понятно было?
— Там нечего понимать, — ответила я, — Когда тебе задают вопрос «что есть
истина?», ты можешь только одним способом ответить на него так, чтобы не
солгать. Внутри себя ты должен увидеть истину. А внешне ты должен сохранять
молчание.
— А ты видишь внутри себя эту истину? — спросил он.
Я промолчала.
— Хорошо, спрошу по другому. Когда ты видишь внутри себя истину, что именно ты
видишь?
— Ничего, — сказала я.
— Ничего? И это истина? Я промолчала.
— Если там ничего нет, почему мы тогда вообще говорим про истину?
— Ты путаешь причину и следствие. Мы говорим про истину не потому, что там что
то есть. Наоборот — мы думаем, что там должно что то быть, поскольку существует
слово «истина».
— Вот именно. Ведь слово существует. Почему?
— Да потому. Распутать все катушки со словами не хватит вечности. Вопросов и
ответов можно придумать бесконечно много — слова можно приставлять друг к другу
так и сяк, и каждый раз к ним будет прилипать какой то смысл. Толку то. Вот у
воробья вообще ни к кому нет вопросов. Но я не думаю, что он дальше от истины,
чем Лакан или Фуко.
Я подумала, что он может не знать, кто такие Лакан и Фуко. Хотя у них вроде был
этот курс контр промывания мозгов… Но все равно, говорить следовало проще.
— Короче, именно из за слов люди и оказались в полной жопе. А вместе с ними мы,
оборотни. Потому что хоть мы и оборотни, говорим то мы на их языке.
— Но ведь есть причина, по которой слова существуют, — сказал он. — Если люди
оказались в полной жопе, надо ведь понять почему.
— Находясь в жопе, ты можешь сделать две вещи. Во первых — постараться понять,
почему ты в ней находишься. Во вторых — вылезти оттуда. Ошибка отдельных людей и
целых народов в том, что они думают, будто эти два действия как то связаны между
собой. А это не так. И вылезти из жопы гораздо проще, чем понять, почему ты в
ней находишься.
— Почему?
— Вылезти из жопы надо всего один раз, и после этого про нее можно забыть. А
чтобы понять, почему ты в ней находишься, нужна вся жизнь. Которую ты в ней и
проведешь.
Некоторое время мы молчали, глядя в темноту. Потом он спросил:
— И все таки. Зачем людям язык, если из за него одни беды?
Пирамида