отполированный, до блеска отмытый нужными составами. Мимо ног
старосты по борозде в десяти шагах друг от друга гуськом ползли
сеятели. Они больше не пели, но в глубине леса все еще гукало и
ахало, и теперь было ясно, что это не эхо.
Кандид пошел вдоль цепи, наклоняясь и заглядывая в
опущенные лица. Отыскав Кулака, он тронул его за плечо, и Кулак
сразу, же, ни о чем не спрашивая, вылез из борозды. Борода его
была забита грязью.
-- Чего, шерсть на носу, касаешься? -- прохрипел он, глядя
Кандиду в ноги.-- Один вот тоже, шерсть на носу, касался, так
его взяли за руки-за ноги и на дерево закинули, там он до сих
пор висит, а когда снимут, так больше уже касаться не будет,
шерсть на носу...
-- Идешь? -- коротко спросил Кандид.
-- Еще бы не иду, шерсть на носу, когда закваски на
семерых наготовил, в дом не войти, воняет -- жить невозможно,
как же теперь не идти -- старуха выносить не хочет, а сам я на
это уже смотреть не могу. Да только куда идем? Колченог вчера
говорил, что в Тростники, а я в Тростники не пойду, шерсть на
носу, там и людей то в Тростниках нет, не то что девок, там
если человек захочет кого за ногу взять и на дерево закинуть,
шерсть на носу, так некого, а мне без девки жить больше
невозможно, меня староста со свету сживет... Вон стоит, шерсть
на носу, глаз вылупил, а сам слепой, как пятка, шерсть на
носу... Один вот так стоял, дали ему в глаз, больше не стоит,
шерсть на носу, а в Тростники я не пойду, как хочешь...
-- В Город,-- сказал Кандид.
-- В Город -- другое дело, в Город я пойду, тем более,
говорят, что никакого Города вообще и нету, а врет о нем этот
старый пень -- придет утром, половину горшка выест и начинает,
шерсть на носу, плести: то нельзя, это нельзя... Я его
спрашиваю: а кто ты такой, чтобы мне объяснять что мне нельзя,
а что можно, шерсть на носу? Не говорит, сам не знает, про
Город какой-то бормочет...
-- Выходим послезавтра,-- сказал Кандид.
-- А чего ждать? -- возмутился Кулак.-- Почему это
послезавтра? У меня в доме ночевать невозможно, закваска
смердит, пошли лучше сегодня вечером, а то вот так один
ждал-ждал, а как ему дали по ушам, так он и ждать перестал, и
до сих пор не ждет... Старуха же ругается, житья нет, шерсть на
носу! Слушай, Молчун, давай старуху мою возьмем, может, ее воры
отберут, я бы отдал, а?
-- Послезавтра выходим,-- терпеливо сказал Кандид.-- И ты
молодец, что закваски приготовил много. Из Выселок, знаешь...
Он не закончил, потому что на поле закричали.
-- Мертвяки! Мертвяки! -- заорал староста.-- Женщины,
домой! Домой бегите!
Кандид огляделся. Между деревьями на самом краю поля
стояли мертвяки: двое синих совсем близко и один желтый
поодаль. Головы их с круглыми дырами глаз и с черной трещиной
на месте рта медленно поворачивались из стороны в сторону,
огромные руки плетьми висели вдоль тела. Земля уже курилась,
белые струйки пара мешались с сизым дымком.
Мертвяки эти видали виды и поэтому держались крайне
осторожно. У желтого весь правый бок был изъеден травобоем, а
оба синих сплошь обросли лишаями ожогов от бродила. Местами
шкура на них отмерла, полопалась и свисала лохмотьями. Пока они
стояли и присматривались, женщины с визгом убежали в деревню, а
мужики, угрожающе и многословно бормоча, сбились в толпу с
горшками травобоя наготове.
Потом староста сказал: "Чего стоим, спрашивается? Пошли,
чего стоять!" -- и все неторопливо двинулись на мертвяков,
рассыпаясь в цепь. "В глаза! -- покрикивал староста.--
Старайтесь в глаза им плеснуть! В глаза бы попасть хорошо, а
иначе толку мало, если не в глаза..." В цепи пугали: "Гу-гу-гу!
А ну, пошли отсюда! А-га-га-га-га!" Связываться никому не
хотелось. Кулак шел рядом с Кандидом, выдирая из бороды
засохшую грязь, кричал громче других, а между криками
рассуждал:
-- Да не-ет, зря идем, шерсть на носу, не устоят они,
сейчас побегут... Разве это мертвяки? Драные какие-то, где им
устоять... Гу-гу-гу-у! Вы!
Подойдя к мертвякам шагов на двадцать, люди остановились.
Кулак бросил в желтого ком земли, тот с необычайным проворством
выбросил вперед широкую ладонь и отбил ком в сторону. Все снова
загугукали и затопали ногами, некоторые показывали мертвякам
горшки и делали угрожающие движения. Травобоя было жалко и
никому не хотелось потом тащиться в деревню за новым бродилом,
мертвяки были битые, осторожные -- должно было обойтись и так.
И обошлось. Пар и дым из-под ног мертвяков пошел гуще,
мертвяки попятились.
-- Ну все,-- сказали в цепи,-- не устояли, сейчас
Скачать книгу [0.17 МБ]
Пирамида