Он делает движение шагнуть, но остается на месте. Запускает руку в
карман, вытаскивает гайку, хочет замахнуться, но не решается. Гайка падает
из его руки. Лицо его бледно до зелени и покрыто потом.
- Н-ну уж нет... - бормочет он.
Растопырив руки, он пятится назад. Потом, не глядя, отбирает у
Писателя жердь и тыкает ею в болото рядом с гатью.
- Так-то оно будет вернее... - сипит он. - А ну, давай за мной...
Он осторожно слезает с гати и сразу проваливается выше колен.
- Это еще зачем? - жалобно и устало спрашивает Писатель.
Проводник не отвечает. Ощупывая перед собой дорогу жердью, он все
круче забирает в сторону от гати.
Они бредут в тумане по пояс в чавкающей жиже, то и дело падая,
погружаясь с головой, отплевываясь и кашляя. Остановиться нельзя, трясина
засасывает.
Вдруг Профессор проваливается по шею, тщетно пытается подняться и
лечь плашмя, но у него ничего не получается.
- Помогите! - из последних сил кричит он.
Проводник оборачивается. Неподдельный ужас изображается на его лице.
- Ты к-куда? - хрипло кричит он и, расплескивая грязь бредет к
Профессору. - Рюкзак! Рюкзак сбрось!
Профессор мотает головой, торчащей над поверхностью жижи.
- Жердь! - сипит он. - Дайте мне жердь!
- Бросай рюкзак, тебе говорят!
- Рюкзак сними, идиот! - визжит Писатель, беспомощно барахтаясь в
грязи.
- Же... - Профессор уходит в болото с головой, снова выныривает и
ревет страшным голосом: - Жердь давай, скотина!
Он пытается схватиться за протянутую жердь, промахивается, потом,
наконец, ощупью находит и вцепляется в нее обеими руками.
С трудом они выкарабкиваются на сухой глинистый склон.
- Ну и утонул бы, как топорик, - ворчит проводник. - И меня бы с
собой утянул. Остался бы писатель один по трясине ползать. Вцепился в
мешок свой!
- Нечего было туда лезть, - огрызнулся Профессор.
- Не твоего ума дело, куда мне лезть...
- Вот и мешок мой - тоже не твоего ума дело!
- Что у вас там - сокровища? - раздраженно прикрикивает Писатель, но
Профессор не обращает на него никакого внимания.
- Это просто уму непостижимо! - говорит он. - Идем по прекрасной
ровной дороге, и вдруг он лезет в эту... выгребную яму!
- Чутье у меня, ты можешь это понять или нет? Чутье!
- Хорошенькое чутье!
- Вот дурак очкастый. - Проводник хлопает себя по коленям, с него
ссыпаются ошметки присохшей грязи.
- Мое зрение - это не ваше дело. И вообще - хватит. Глупо.
- Не глупо. А тебе жердью этой надо бы промеж ушей! Дай сюда бутылк
у... Это надо же - из-за пары грязных подштанников чуть в рай не
отправился.
- Какие подштанники? - спрашивает Писатель.
- Ну что там у него в мешке? Ну, консервы...
- Какие к черту консервы! Не мог я его отцепить, не мог! Я бы
потонул, пока его отцеплял, черт вас всех дери!
- Ладно. Хватит... - Проводник поднимается и, наморщив лоб,
оглядывает местность. - Куда же это нас занесло? Место какое-то
незнакомое... Вот ведь сволочь Дикобраз - ничего у болота не указал, а там
что-то определенно есть... Может быть, конечно, уже потом появилось, после
него...
- Кстати, - подает голос Профессор. - Дикобраз - единственный
человек, который дошел до того места?
- Других не знаю.
- А были такие, которые шли, но не дошли? - спрашивает вдруг
Писатель.
- Были и такие. И я ходил, да не дошел.
- А зачем они шли? - спрашивает Профессор.
- Кто за чем... В основном за деньгами, конечно. Ты думаешь, я не
знаю, зачем ты идешь? Хочешь скажу? В экспедицию тебя не взяли, вот ты и
решил им всем доказать. И правильно! Понимаешь? Свои личные дела
поправить, открытие какое-нибудь сделать, чтобы все ахнули. Вот, мол,
оказывается, профессор-то у нас какой, дать ему Нобелевскую премию!
- Ну, а вы? Вы зачем идете?
Некоторое время проводник неприязненно молчит.
- У меня дела свои... семейные.
- Как у Дикобраза? - тихонько спрашивает Профессор.
Проводник резко поворачивается и смотрит на него, но Профессор лежит
с закрытыми глазами, покойно сложив руки на груди.
- Ты меня с ним не ровняй, - произносит проводник угрожающе. - Ты его
не знал, в глаза не видел, и меня ты не знаешь. Так что нечего нас
ровнять.
- Никто никого не знает, - говорит Профессор, не открывая глаз.
- Да бросьте вы в самом деле! - с раздражением говорит Писатель. -
Никто никого не знает, видите ли! Тоже мне - бином Ньютона! Семейные дела
у него... Проигрался на скачках, дома жрать нечего, работать не хочет,
потому что сроду был люмпеном... А насчет спиртного мы весьма даже
повадливы, и в картишки не прочь... А жена, конечно, лахудра и ведьма,
пилит, деньги, мол, давай... И детей куча, и все бандиты, из участка не
вылезают... Никто никого не знает! Тоже мне - проблема!
На протяжении этой речи проводник наливается кровью, пытается что-то
сказать, прервать, но не может. И только когда Писатель умолкает, он,
наконец, выдавливает из себя:
- С-сам ты... да как ты про меня можешь? Что ты про меня можешь
знать? Писателишка ты задрипанный, шкура продажная... Тебе стены в
сортирах расписывать, дармоед... А дочь у меня - ты знаешь? Что она калека
от рождения - это ты знаешь? Я по Зоне ходил - а она за это
расплачивается! Ребенок, а ее дразнят, потому что она слепая и на костылях
ходит! Все, что из Зоны приносил, на докторов ухлопал, а они уже и не
обещают ничего. Тоже профессора. Вроде вас!.. Э, что с тобой
разговаривать, с заразой!
Он резко поднимается и скрывается за холмом.
- Зря вы так, - говорит Профессор.
- Что - зря? Ну что - зря? Врет же он все. Только что придумал. Я же
Скачать книгу [0.03 МБ]
Пирамида
