тебе говорю "не шевелись", а ты башкой вертишь... Нет, не дойдет он, -
сообщает проводник Профессору.
- Что ж делать? У меня реакция плохая, - жалобно говорит Писатель. -
Дайте сигаретку, что ли...
- А реакция плохая - сидел бы дома, - говорит проводник, вытаскивая
из кармана горсть разнокалиберных гаек.
Он начинает "провешивать" дорогу.
Бросает одну гайку впереди себя. Пауза. Медленно подходит к месту,
где она упала. Кидает другую. И так шаг за шагом, от гайки к гайке.
- Давай! - зовет проводник Профессора. - Вроде обошлось...
Осторожным аллюром они движутся дальше. Профессор - Писатель -
проводник. Солнце уже поднялось высоко, на небе ни облачка, припекает.
Слева - склон, справа - канава, наполненная черной стоячей водой. Очень
тихо: не слышно ни птиц, ни насекомых. Только шуршит трава под ногами.
Через несколько шагов Писатель начинает насвистывать. Еще через
несколько шагов он наклоняется, подбирает прутик и идет дальше, похлопывая
себя прутиком по штанине.
Проводник тяжелым взглядом наблюдает за его действиями и, когда
Писатель принимается своим прутиком сшибать пожухлые цветочки справа и
слева от себя, проводник достает из кармана гайку и очень точно запускает
ее в затылок Писателю веселый свист обрывается тоненьким взвизгом.
Писатель хватается за голову и приседает на корточки, согнувшись в
три погибели. Проводник останавливается над ним.
- Вот так это и бывает, - говорит он. - Только вот взвизгнуть ты вряд
ли успеешь... В штаны не наложил?
Писатель медленно распрямляется.
- Что это было? - с ужасом спрашивает он, ощупывая затылок.
- Это я хотел тебе показать, как будет, - объясняет проводник, - если
ты так по Зоне ходить будешь! Самоубийца.
- Ладно, ладно, - отвечает Писатель, облизывая губы. - Понял.
Они бредут через свалку. Блестит битое стекло, валяется мятый
электрический чайник, кукла с оторванными ногами, тряпье, россыпи ржавых
консервных банок...
Впереди теперь идет Писатель, лицо у него злое и напряженное, губы
кривятся.
Огромный ров, заполненный вздутой тушей полуспущенного аэростата
воздушного заграждения. Они ступают на прогибающуюся поверхность, медленно
идут, осторожно переставляя ноги, и вдруг Писатель издает странный
каркающий звук и останавливается.
И начинает намокать. Влага проступает от его тела наружу сквозь
одежду, влага струится по его лицу, струйки сбегают со скрюченных пальцев,
волосы облепляют щеки и потом целыми прядями начинают сползать на грудь и
на плечи.
- Спокойно, ребята, - произносит проводник. - Влопались. Ляг! -
кричит он Писателю. - Лечь попробуй! И ты ляг! Профессор! Ложись! Ничего,
ничего, сейчас он ляжет...
Проводник и Профессор ложатся, а Писатель не может. Видно, как его
тело сводит судорога.
А затем все также неожиданно прекращается. Влага высыхает на глазах,
и вот уже Писатель такой же сухой, как прежде, только на плечах и груди
висят, колышась под ветерком, сухие пряди выпавших волос. Обессиленный, он
валится на бок.
Проводник, за ним Профессор поднимаются, осторожно подходят к
Писателю.
- Ничего, ничего, - говорит проводник. - Сейчас он встанет... А
действительно, везучий дьявол... У добрых людей здесь, бывало, глаза
вытекали, а он одними волосьями отделался... Ну, вставай, вставай, нечего
валяться...
Писатель с трудом поднимается, ощупывает голову, рассматривает волосы
на пальцах.
- Пошли, - говорит проводник. - Все равно не сосчитаешь... Профессор,
вперед.
Они вступают под истлевшую от времени маскировочную сетку. Видимо,
когда-то здесь были пулеметные позиции: валяются патронные ящики, вросшие
в землю пулеметы, занесенные песком каски и противогазы.
- Привал, - объявляет проводник.
Все стоят неподвижно. А вокруг тишина, только посвистывает ветер и
шуршит мятая грязная газета, обмотавшаяся вокруг ноги Профессора.
- Погодите, - говорит Писатель. - Ноги что-то... шалят...
- Что это было? - спрашивает Профессор, не оборачиваясь.
Писатель нервно хихикает, проводник говорит:
- Не знаю я... Было и прошло, и слава богу. - И шипит, озираясь: -
Экое дрянное место!
Они расположились в тени маскировочной сетки. Проводник разливает в
протянутые стаканчики спиртное. Все выпивают.
- Как у вас аппетит, Профессор? - спрашивает Писатель, с отвращением
откусывая от крутого яйца.
- Признаться, неважно, - отзывается тот.
- Пива бы сейчас, - вздыхает Писатель. - Холодненького! В глотке
пересохло.
Проводник сейчас же разливает еще по стопке. Профессор осторожно
спрашивает его:
- Долго нам еще?
Проводник молчит, а потом угрюмо отвечает:
- Не знаю.
- А по карте?
- А что по карте? Потом, разве это карта? Масштаба нет. Дикобраз,
правда, за двое суток обернулся, так то Дикобраз.
- Какой Дикобраз? - спрашивает Писатель.
Проводник усмехается, неторопливо закуривает.
- Дикобраз - это, брат, не нам чета. С первых дней начал, меня водил,
когда я подрос. Большой был человек. Ас.
- А почему - был? - спрашивает Писатель. - Он что...
- Во-во. То самое. Уходил вдвоем-втроем, а возвращался один. Вот вам
бы с ним сходить... - Он неприятно смеется, переводя взгляд с Профессора
на Писателя и обратно. - А, впрочем, досюда бы вы и с ним дошли. Ладно! -
Обрывает он себя. - Вы как хотите, а я присплю немного. Да не галдите
здесь... И не вздумайте здесь разгуливать...
Проводник засыпает, положив голову на рюкзак, а Профессор с
Писателем, прислонившись спинами к глиняному откосу, курят и беседуют:
Скачать книгу [0.03 МБ]
Пирамида