дружно и решительно. Название пьесы представлялось нам абсолютно точным. И
дело здесь было не только в том, что название это перекидывало прочный
мостик между страшным прошлым и нисколько не менее страшным виртуальным
будущим. ("Жиды города Киева!" -- так начинались в оккупированном Киеве 1942
года обращения немецко-фашистского командования к местным евреям: приказ,
собрав золото и драгоценности, идти на смерть). Ведь все наши герои,
независимо от их национальности, были в каком-то смысле "жидами" -- внутри
своего времени, внутри своего социума, внутри собственного народа -- в том
же смысле, в каком писала некогда Марина Цветаева:
...Жизнь -- это место, где жить нельзя:
Еврейский квартал...
Так не достойнее ль во сто крат
Стать Вечным Жидом ?
Ибо для каждого, кто не гад,
Еврейский погром --
Жизнь...
Эти слова, написанные много лет назад, и по сей день остаются в
значительной мере актуальными -- как тогда, как всегда. И, мне кажется, так
же и по тем же причинам все еще остается актуальной наша пьеса.
КИНОСЦЕНАРИИ.
Некоторые из сохранившихся киносценариев представляются мне (и
представлялись в свое время обоим авторам) неудачными -- например, сценарий
по "Жуку в муравейнике", опубликованный в свое время в журнале "Уральский
следопыт". Некоторые безвозвратно утеряны: такие, скажем, как самый первый,
писанный по роману "Страна багровых туч" еще в начале 60-х, или, скажем,
сценарий "Бойцовый кот возвращается в преисподнюю", который мы делали для
Одесской киностудии, -- он был зарублен Госкино по стандартному обвинению в
"экспорте революции" (именно из него впоследствии произросла повесть "Парень
из преисподней").
Обоих вышеназванных сценариев, впрочем, ни чуточки не жалко. А вот
самый первый вариант сценария по "Трудно быть богом" -- жалко. У него своя,
со специфическими хитросплетениями и неожиданными поворотами история, его
несколько раз начинали и бросали; были моменты, когда дело, казалось, совсем
уже на мази: еще немножечко, еще чуть-чуть, и фильм начнут снимать... но
каждый раз возникало какое-нибудь препятствие (иногда -- вполне исторических
масштабов, вроде вторжения в Чехословакию в 1968-ом), и все надежды
рушились, и все вновь откладывалось до морковкина заговенья. Сценарий добрых
два года влачился по всем Ленфильмовским инстанциям (от редсовета к
худсовету), не пропуская ни единой. В обсуждениях его принимало участие
множество людей, причем не только редакторы и кинокритики, но и знаменитые
литераторы -- Вера Панова, выступавшая "против" с резкостью и жесткостью,
меня, помнится, поразившими, и Александр Володин, заступавшийся за сценарий
решительно, блестяще и неизменно. Но в результате этих редакционных
перипетий все без исключения экземпляры сценария (очень, на мой взгляд,
недурного), который писался вместе с Алексеем Германом и специально для
Алексея Германа, пропали безвозвратно.
Безвозвратно утрачены почти все варианты сценария фильма "Сталкер". Мы
начали сотрудничать с Тарковским в середине 1975 года и сразу же определили
для себя круг обязанностей. "Нам посчастливилось работать с гением, --
сказали мы тогда друг другу. -- Это значит, что нам следует приложить все
свои силы и способности к тому, чтобы создать сценарий, который бы по
возможности исчерпывающе нашего гения удовлетворил".
Я уже рассказывал и писал раньше, что работать над сценарием "Сталкера"
было невероятно трудно. Главная трудность заключалась в том, что Тарковский,
будучи кинорежиссером, да еще и гениальным кинорежиссером вдобавок, видел
реальный мир иначе, чем мы, строил свой воображаемый мир будущего фильма
иначе, чем мы, и передать нам это свое, сугубо индивидуальное видение он,
как правило, не мог, -- такие вещи не поддаются вербальной обработке, не
придуманы еще слова для этого, да и невозможно, видимо, такие слова
придумать, а может быть, придумывать их и не нужно. В конце концов, слова --
это литература, это высоко символизированная действительность, совсем особая
система ассоциаций, воздействие на совсем иные органы чувств, в то время как
кино -- это живопись, это музыка, это совершенно реальный, я бы даже сказал
-- беспощадно реальный мир, элементарной единицей которого является не
слово, а звучащий образ.
Впрочем, все это теория и философия, а на практике работа превращалась
в бесконечные, изматывающие, приводящие иногда в бессильное отчаяние
дискуссии, во время коих режиссер, мучаясь, пытался объяснить, что же ему
нужно от писателей, а писатели в муках пытались разобраться в этой мешанине
жестов, слов, идей, образов и сформулировать для себя, наконец, как же
именно (обыкновенными русскими буквами, на чистом листе обыкновеннейшей
бумаги) выразить то необыкновенное, единственно необходимое, совершенно
непередаваемое, что стремится им, писателям, втолковать режиссер.
В такой ситуации возможен только один метод работы -- метод проб и
ошибок. Дискуссия... разработка примерного плана сценария... текст...
обсуждение текста... новая дискуссия... новый план... новый вариант -- и
опять не то... и опять непонятно, что же надо... и опять невозможно выразить
словами, что же именно должно быть написано СЛОВАМИ в очередном варианте
сценария...
Всего получилось не то семь, не то восемь, не то даже девять вариантов.
Последний мы написали в приступе совершеннейшего отчаяния, после того как
Тарковский решительно и окончательно заявил:
"Все. С таким Сталкером я больше кино снимать не буду"... Это произошло
летом 1977-го. Тарковский только что закончил съемки первого варианта
фильма, где Кайдановский играл крутого парня Алана (бывшего Рэдрика
Шухарта). Фильм при проявке запороли, и Тарковский решил воспользоваться
этим печальным обстоятельством, чтобы начать все сызнова.
АН был с ним на съемках в Эстонии. И вот он вдруг, без всякого
предупреждения, примчался в Ленинград и объявил: "Тарковский требует другого
Сталкера". -- "Какого?" -- "Не знаю. И он не знает. Другого. Не такого, как
этот". -- "Но какого именно, трам-тарарам?!"
-- "Не знаю, трам-трам-трам-и-тарарам!!! ДРУ-ГО-ГО!"...
Это был час отчаяния. День отчаяния. Два дня отчаяния. На третий день
мы придумали Сталкера-юродивого. Тарковский остался доволен, фильм был
переснят. И вот именно тот сценарий, который мы за два дня переписали и с
Скачать книгу [0.11 МБ]
Пирамида