тринадцати фотографиям тринадцати сгибов детских локтей. По значку на
локоть. По значку на диск. По диску на локоть.
Это не могло быть случайностью. Это должно было что-то означать. Что-то
очень важное. Первым движением рудольфа Сикорски было немедленно затребовать
из музея этот "элемент 15/156а" и спрятать к себе в сейф. От всех. От себя.
Он испугался. Он просто испугался. И страшнее всего было то, что он даже не
понимал, почему ему страшно.
Иванов был тоже испуган. Они взглянули друг на друга и поняли друг
друга без слов. Одна и та же картина стояла перед их глазами: тринадцать
загорелых, исцарапанных бомб с веселым гиканьем носятся по-над речками и
лазают по деревьям в разных концах земного шара, а здесь, в двух шагах,
тринадцать детонаторов к ним в зловещей тишине ждут своего часа.
Это была минута слабости, конечно. Ведь ничего страшного не произошло.
Ниоткуда, собственно, не следовало, что диски со значками -- это детонаторы
к бомбам, возбудители скрытой программы. Просто они привыкли уже
предполагать самое худшее, когда дело касалось "подкидышей". Но если даже
эта паника воображения и не обманывала их, даже в этом самом крайнем случае
ничего страшного пока не произошло. В любой момент детонаторы можно было
уничтожить. В любой момент их можно было изъять из музея и отправить за
тридевять земель, на край обитаемой вселенной, а при необходимости -- и еще
дальше.
Рудольф Сикорски позвонил директору музея и попросил его доставить
экспонат номер такой-то в распоряжение мирового совета -- к нему, рудольфу
Сикорски, в кабинет. Последовал несколько удивленный, безукоризненно
вежливый, но недвусмысленный отказ. Выяснилось (Сикорски прежде и
представления об этом не имел), что экспонаты из музея, причем не только из
музея внеземных культур, но из любого музея на земле, не выдаются -- ни
частным лицам, ни мировому совету, ни даже господу богу. Если бы даже самому
господу богу потребовалось поработать с экспонатом номер такой-то, ему
пришлось бы для этого явиться в музей, предъявить соответствующие полномочия
и там, в стенах музея, производить необходимые исследования, для которых,
впрочем, ему, господу богу, были бы созданы все необходимые условия:
лаборатории, любое оборудование, любая консультация и так далее и тому
подобное.
Дело оборачивалось неожиданной стороной, но первый шок уже прошел. В
конце концов хорошо уже и то, что бомбе для воссоединения с детонатором
понадобятся, по меньшей мере, "соответствующие полномочия". И в конце концов
только от рудольфа Сикорски зависело сделать так, чтобы музей превратился в
тот же самый сейф, только размерами побольше. И вообще, какого дьявола?
Откуда бомбам знать, где находятся детонаторы и что они вообще существуют?
Нет-нет, это была минута слабости. Одна из немногих подобных минут в его
жизни.
Детонаторами занялись вплотную. Соответственно подобранные люди,
снабженные соответствующими полномочиями и рекомендациями, провели в
прекрасно оборудованных лабораториях музея цикл тщательно продуманных
исследований. Результаты этих исследований можно было бы со спокойной
совестью назвать нулевыми, если бы не одно странное и даже, прямо скажем,
трагическое обстоятельство.
С одним из детонаторов был проведен эксперимент на регенерацию.
Эксперимент дал отрицательные результаты: в отличие от многих предметов
материальной культуры странников детонатор номер 12 (значок "М готическое"),
будучи разрушен, не восстановился. А спустя два дня в северных андах попала
под горный обвал группа школьников из интерната "темпладо" -- двадцать семь
девчонок и мальчишек во главе с учителем. Многие получили ушибы и ранения,
но все остались живы, кроме Эдны Ласко, личное дело ° 12, значок "М
готическое".
Безусловно, это могло быть случайностью. Но иссследования детонаторов
были приостановлены, и через мировой совет удалось провести их как
запрещенные.
И было еще одно происшествие, но много позже, уже в 62 году, когда
рудольф Сикорски, по местному прозвищу "Странник", резидентствовал на
Саракше.
Дело в том, что именно благодаря его отсутствию на земле группе
психологов, входящих в состав комиссии по тринадцати, удалось добиться
разрешения на частичное раскрытие тайны личности одному из "подкидышей". Для
эксперимента был выбран Корней Яшмаа -- номер 11, значок "Эльбрус". После
тщательной подготовки ему была рассказана вся правда о его происхождении.
Только о нем. Больше ни о ком.
Корней Яшмаа кончал тогда школу прогрессоров. Судя по всем
обследованиям, это был человек с чрезвычайно устойчивой психикой и очень
сильной волей, весьма незаурядный человек по всем своим задаткам. Психологи
не ошиблись. Корней Яшмаа воспринял информацию с поразительным
хладнокровием, -- видимо, окружающий мир интересовал его много больше, чем
тайна собственного происхождения. Осторожное предупреждение психологов о
том, что в нем, возможно, заложена скрытая программа, которая в любой момент
может направить его деятельность против интересов человечества, -- это
предупреждение нисколько не взволновало его. Он откровенно признался, что
хотя и понимает свою потенциальную опасность, но совершенно в нее не верит.
Он охотно согласился на регулярное самонаблюдение, включающее, между прочим,
ежедневное обследование индикатором эмоций, и даже сам предложил сколь
угодно глубокое ментоскопирование. Словом, комиссия могла быть довольна: по
крайней мере один из "подкидышей" стал теперь сознательным и сильным
союзником земли.
Узнав об этом эксперименте, Рудольф Сикорски поначалу разозлился, но
потом решил, что в конечном итоге такой эксперимент может оказаться
полезным. С самого начала он настаивал на сохранении тайны личности
"подкидышей" прежде всего из соображений безопасности земли. Он не хотел,
чтобы в распоряжении "подкидышей", когда и если программа заработает, кроме
этой подсознательной программы были бы еще и вполне сознательные сведения о
них самих и о том, что с ними происходит. Он предпочел бы, чтобы они стали
метаться, не зная, чего они ищут, и с неизбежностью совершая нелепые и
странные поступки. Но, в конце концов, для контроля было бы даже полезно
иметь одного (но не больше!) Из "подкидышей", располагающего полной
информацией о себе. Если программа вообще существует, то она, безусловно,
организована так, что никакое сознание справиться с нею будет не в силах.
Иначе странникам не стоило и огород городить. Но, без всякого сомнения,
поведение человека, осведомленного о программе, должно будет резко
отличаться от поведения прочих.
Однако психологи и не думали останавливаться на достигнутом. Ободренные
успехом с Корнеем Яшмаа, они спустя три года (Рудольф Сикорски все еще сидел
Скачать книгу [0.15 МБ]
Пирамида