понемногу раздражаясь. -- Зло -- это нечто целенаправленное...
-- Вы -- манихеец! -- прервал его старик.
-- Я -- комсомолец! -- возразил Андрей, раздражаясь еще
больше и чувствуя необыкновенный прилив веры и убежденности. --
Зло -- это всегда явление классовое. Не бывает зла вообще. А
здесь все перепутано, потому что -- Эксперимент. Нам дан хаос.
И либо мы не справимся, вернемся к тому, что было там -- к
классовому расслоению и прочей дряни, -- либо мы оседлаем хаос
и претворим его в новые, прекрасные формы человеческих
отношений, именуемые коммунизмом...
Некоторое время старик ошарашенно молчал.
-- Надо же, -- произнес он наконец с огромным удивлением.
-- Кто бы мог подумать, кто бы мог предположить...
Коммунистическая пропаганда -- здесь! Это даже не схизма,
это... -- Он помолчал. -- Впрочем, ведь идеи коммунизма сродни
идеям раннего христианства...
-- Это ложь! -- возразил Андрей сердито. -- Поповская
выдумка. Раннее христианство -- это идеология смирения,
идеология рабов. А мы -- бунтари! Мы камня на камне здесь не
оставим, а потом вернемся туда, обратно, к себе, и все
перестроим так, как перестроили здесь!
-- Вы -- Люцифер, -- проговорил старик с благоговейным
ужасом. -- Гордый дух! Неужели вы не смирились?
Андрей аккуратно перевернул платок холодной стороной и
подозрительно посмотрел на старичка.
-- Люцифер?.. Так. А кто вы, собственно, такой?
-- Я -- тля, -- кратко ответствовал старик.
-- Гм... -- спорить было трудно.
-- Я -- никто, -- уточнил старик. -- Я был никто там, и
здесь я тоже никто. -- Он помолчал. -- Вы вселили в меня
надежду, -- объявил он вдруг. -- Да, да, да! Вы не
представляете себе, как странно, как странно... как радостно
было слушать вас! Действительно, раз свобода воли нам
оставлена, то почему должно быть обязательно смирение,
терпеливые муки?.. Нет, эту встречу я считаю самым значительным
эпизодом во все время моего пребывания здесь...
Андрей с неприязненной внимательностью оглядывал его.
Издевается, старый хрен... Нет, не похоже... Сторож синагоги?..
Синагога!
-- Прошу прощенья, -- вкрадчиво осведомился он. -- Вы
давно здесь сидите? Я имею в виду -- на этой скамеечке?
-- Нет, не очень. Сначала я сидел на табуретке вон в той
подворотне, там есть табуретка... А когда дом удалился, я
перешел на скамеечку.
-- Ага, -- сказал Андрей. -- Значит, вы видели дом?
-- Конечно! -- с достоинством ответил старик. -- Его
трудно не видеть. Я сидел, слушал музыку и плакал.
-- Плакал... -- повторил Андрей, мучительно пытаясь
сообразить, что к чему. -- Скажите, вы еврей?
Старик вздрогнул.
-- Господи, нет! Что за вопрос? Я католик, верный и --
увы! -- недостойный сын римско-католической церкви...
Разумеется, я ничего не имею против иудаизма, но... А почему вы
об этом спросили?
-- Так, -- сказал Андрей уклончиво. -- К синагоге, значит,
вы не имеете никакого отношения?
-- Пожалуй, нет, -- сказал старик. -- Если не считать
того, что я часто сижу в этом скверике, и иногда сюда приходит
сторож... -- Он стесненно захихикал. -- Мы с ним ведем
религиозные диспуты...
-- А Красное Здание? -- спросил Андрей, закрывая глаза от
боли в черепе.
-- Дом? Ну, когда приходит дом, мы, естественно, здесь
сидеть не можем. Тогда нам приходится подождать, пока он уйдет.
-- Значит, вы видите его не в первый раз?
-- Разумеется, нет. Редкую ночь он не приходит... Правда,
сегодня он был здесь дольше, чем обычно...
-- Погодите, -- сказал Андрей. -- А вы знаете, что это за
дом?
-- Его трудно не узнать, -- тихо сказал старик. -- Раньше,
в той жизни, я не раз видел его изображения и описания. Он
подробно описан в откровениях святого Антония. Правда, этот
текст не канонизирован, но сейчас... Нам, католикам... Словом,
Скачать книгу [0.31 МБ]
Пирамида