- Опять от него тиной воняет, - с негодованием произнес доктор
Р. Квадрига, пробудившись от алкогольного транса. - Вечно от него
воняет тиной. Как в пруду. Ряска.
- Что вы пьете? - Спросил Павор.
- Кто-мы? - Осведомился Голем. - Я, например, как всегда пью
коньяк. Виктор пьет джин. А доктор - все поочередно.
- Срам! - Сказал доктор Р. Квадрига с негодованием. - Чешуя! И
головы.
- Двойной коньяк! - Крикнул Павор официанту. Лицо у него было
мокрое от дождя, густые волосы слиплись, и от висков по бритым
щекам стекали блестящие струйки. Тоже твердое лицо, многие, на-
верное, завидуют. Откуда у санитарного инспектора такое лицо?
Твердое лицо - это: сыплет дождь, прожектора, тени на мокрых ва-
гонах мечутся, ломаются... Все черное и блестящее, и только чер-
ное и блестящее, и никаких разговоров, никакой болтовни только
команды, и все повинуются... Не обязательно вагоны, может быть,
самолеты, аэродром, и потом никто не знает, где он был и откуда
взялся... Девочка падает навзничь, а мужчина хочет сделать
что-нибудь мужественное, например, расправить плечи и втянуть
брюхо. Вот Голему не мешало бы втянуть брюхо, только занято у не-
го там все куда его там втянешь. Доктор Р. Квадрига - да, но зато
ему не расправить плечи, вот уже много дней и навсегда он согбен.
Вечерами он согбен над столом, по утрам - над тазиком, а днем -
от больной печени. И, значит, толко я здесь способен расправить
плечи и втянуть брюхо, но я лучше мужественно хлопну стаканчик
джину.
- Нимфоман, - грустно сказал Павору доктор Р. Квадрига. - Ру-
салкоман. И водоросли.
- Заткнитесь, доктор - сказал Павор. Он вытирал лицо бумажными
салфетками, комкая их и бросая на пол. Потом он стал вытирать ру-
ки.
- С кем это вы подрались? - Спросил Виктор.
- Изнасилован мокрецом, - произнес доктор Р. Квадрига, мучи-
тельно стараясь развести по местам глаза, которые съехались у не-
го к переносице.
- Пока ни с кем, - ответил Павор и пристально посмотрел на
доктора, но Р. Квадрига этого не заметил.
Официант принес рюмку. Павор медленно выцедил коньяк и подял-
ся.
- Пойду-ка я умоюсь, - сказал он ровным голосом, - за городом
грязно, весь в дерьме. - И ушел, задевая по дороге стулья.
- Что-то происходит с моим инспектором, - произнес Голем. Он
щелчком сбросил со стола мятую салфетку. - Что-то мировых масшта-
бов. Вы, случайно, не знаете, что именно?
- Вам лучше знать, - сказал Виктор. - Он инспектирует Вас, а
не меня. И потом, Вы же все знаете. Кстати, Голем, откуда Вы все
знаете?
- Никто ничего не знает, - возразил Голем. - Пока только дога-
дываются. Очень многие - кому хочется. Но нельзя спросить, откуда
они догадываются, - это насилие над языком. Куда идет дождь? Чем
встает солнце? Вы бы простили Шекспира, если бы он написал
что-нибудь в этом роде? Впрочем, Шекспиру, вы бы простили. Шекс-
пиру мы многое прощаем, не то что Баневу. Слушайте, господин бел-
летрист, у меня есть идея.
Я выпью коньяк, а вы покончите с этим джином. Или вы уже гото-
вы?
- Голем, - сказал Виктор, - вы знаете, что я - железный
человек?
- Я догадываюсь.
- А что из этого следует?
- Что вы боитесь заржаветь.
- Предположим, - сказал Виктор. - Но я имею в виду не это. Я
имею в виду, что могу пить много и долго, не теряя нравственного
равновесия.
- Ах, вот в чем дело, - сказал Голем, наливая себе из графин-
чика. Ну хорошо, мы еще вернемся к этой теме.
- Я не помню, - сказал вдруг ясным голосом доктор Р. Квадрига.
- Я вам представлялся, господа, или нет? Рем Квадрига, живописец,
доктор гонорис кауза, почетный член... Тебя я помню, - сказал он
Виктору. - Мы с тобой учились и еще что-то... Вы вот, простите...
- Меня зовут Юм Голем, - небрежно сказал Голем.
- Очень рад. Скульптор?
- Нет, врач.
- Хирург?
- Я - главный врач лепрозория, - терпеливо объяснил Голем.
- Ах, да! - Сказал доктор Р. Квадрига, по домашнему мотая го-
ловой. Конечно. Простите меня, Юм... Только почему вы скрывете?
Какой же вы там врач? Вы же разводите мокрецов... Я вас представ-
лю. Такие люди нам нужны... Простите, - сказал он неожиданно. - Я
сейчас. Он устремился к выходу, блуждая между пустыми столиками.
К нему подскочил официант, и доктор Р. Квадрига обнял его за шею.
- Это все дожди, - сказал Голем. - Мы дышим водой. Но мы не
рыбы, мы либо умрем, либо уйдем отсюда. - Он серьезно и печально
глядел на Виктора.
- А дождь будет падать на пустой город, размывая мостовые, со-
читься сквозь гнилые крыши... Потом смоет все, растворит город в
первобытной земле, но не остановится, а будет падать и падать...
- Апокалипсис, - проговорил Виктор, чтобы что-нибудь сказать.
- Да, апокалипсис... Будет падать и падать, а потом земля на-
питается, и взойдет новый посев, каких раньше не бывало, и не бу-
дет плевел среди сплошных злаков. Но не будет и нас, чтобы насла-
диться новой вселенной.
Если бы не синие мешки под глазами, если бы не кислое
студенистое брюхо, если бы этот семитский великолепный нос не был
так похож на топографическую карту... Хотя, ежели подумать, все
пророки были пьяницами, потому что уж очень тоскливо: ты все зна-
ешь, а тебе никто не верит. Если бы в департаментах ввели штатную
должность пророка, то им следовало присваивать не ниже тайного
советника - для укрепления авторитета. И все равно, наверно, не
помогло бы...
Скачать книгу [0.16 МБ]
Пирамида