- Это неважно, - сказал Бол-Кунац с мягкой настойчивостью. -
Вы согласились бы?
Виктор задумчиво покрутил в стакане прозрачную смесь.
- Может быть, все-таки выпьешь, - спросил Виктор. - Лучшее
средство от простуды. Нет? Ну, тогда я выпью. - Он осушил стакан.
- Хорошо. Я согласен. Только никаких афиш, объявлений, и прочего.
Узкий круг. Вы и я... Когда?...
- Когда вам будет угодно. Лучше бы на той неделе. Утром.
- Скажем, через два дня. Только не очень рано. Скажем, в пят-
ницу в одиннадцать. Это подойдет?
- Да. В пятницу в одиннадцать. В гимназии. Вам напомнить?
- Обязательно, - сказал Виктор. - О раутах, суаре и банкетах,
а также о митингах, встречах и совещаниях я всегда стараюсь за-
быть.
- Хорошо, я напомню, - сказал Виктор. - А теперь я с вашего
разрешения пойду. До свидания, господин Банев.
- Постой, я тебя провожу, - сказал Виктор. - Как бы тебя
этот... Швейцар не обидел. Что-то он сегодня не в духе, а швейца-
ры, знаешь, такой народ...
- Благодарю вас - не беспокойтесь, - возразил Бол-Кунац. - Это
мой отец. И он вышел. Виктор налил себе еще на палец джину и по-
валился в кресло. Так, подумал он. Бедный швейцар. Как же его зо-
вут? Неудобно даже, все-таки мы с ним товарищи по несчастью, кол-
леги. Надо бу дет с ним поговорить, обменяться опытом. Он, навер-
ное, опытнее... Какая однако концентрация вундеркиндов в моем
родном промозглом городишке. Может быть это от повышенной влаж-
ности... Он откинул голову и сморщился от боли. Вот гад, чем это
он меня все-таки? Он ощупал желвак. Похоже на резиновую дубинку.
Впрочем, откуда мне знать, как это бывает от резиновой дубинки?
Как бывает от модернового стула в 'Жареном Пегасе' - Это я знаю.
Как бывает от автоматного приклада, или, например, от рукоятки
пистолета, я тоже знаю; от бутылки из под шампанского и от бутыл-
ки с шампанским... Надо будет спросить Голема... Вообще странная
какая-то история, хорошо бы в ней разобраться... И он стал разби-
раться в этой истории, чтобы отогнать всплывшую вторым планом
мысль об Ирме, о необходимости от чего то отказываться и как то
себя ограничивать и куда-то кому-то писать, кого-то просить: 'Из-
вини, что беспо кою тебя, старина, но тут у меня объявилась дочка
двенадцати с лишним лет, очень славная девочка, но мать у нее ду-
ра и отец тоже дурак, так вот надобно пристроить ее куда-нибудь
подальше от глупых людей...' Не хочу я сегодня об этом думать,
завтра подумаю он посмотрел на часы. Хватит думать вообще. Хва-
тит. Он поднялся и стал одеваться перед зеркалом. Брюхо растет,
вот дьявол, и откуда бы у меня быть брюху? Такой всегда был сухо-
щавый жилистый человек. Даже и не брюхо, собственно, - благород-
ное трудовое чрево от размеренной жизни и от хорошей пищи - а
так, брюшко какое-то паршивенькое, оппозиционерский животик. У
господина президента, небось не такой. У господина президента не-
бось благородный, обтянутый черным, лоснящийся дирижабль...
Повязывая галстук, он придвинул лицо к зеркалу и вдруг поду-
мал, как выглядело это уверенное крепкое лицо, столь обожаемое
женщинами известного сорта, некрасивое, но мужественное лицо бой-
ца с квадратным подбородком, как оно выглядело к концу историчес-
кой встречи. Лицо господина президента, тоже не лишенное мужест-
венности и элементов квадратности, к концу исторической встречи
напоминало, прямо скажем, между нами кабанье рыло. Господин пре-
зидент изволил взвинтить себя до последней степени, из клыкастой
пасти летели брызги а я достал платок и демонстративно вытер себе
щеку, и это был, наверное, самый смелый поступок в моей жизни,
если не считать того случая, когда я дрался с тремя танками сра-
зу. Но как я дрался с танками, я не помню, знаю только по расска-
зам очевидцев, а вот платочек я вынул сознательно и соображал на
что иду... В газетах об этом не писали. В газетах честно и му-
жественно, с суровой прямотой сообщили, что "беллетрист" Банев
искренне поблагодарил господина президента за все замечания и
разъяснения, сделанные в ходе беседы.
Странно, как хорошо я все помню. - Он обнаружил, что у него
побелели щеки и кончик носа. - Вот таким я тогда был, на такого
орать сам бог велел. Он ведь не знал бедняга, что это я не от
страха бледнею, а от злости, как Людовик Четырнадцатый... Только
не будем махать кулаками после драки. Какая разница, от чего я
там у него бледнел ладно, не будем. Но для того, чтобы успокоить-
ся, для того, чтобы привести себя в порядок перед появлением на
люди, чтобы вернуть нормальный цвет некрасивому, но мужественному
лицу, я должен отметить, я должен напомнить вам, господин Банев,
что если бы вы не продемонстрировали господину президенту свой
платочек, вы бы благополучнейшим образом обретались сейчас в на-
шей славной столице, а не в этой мокрой дыре.
Виктор залпом выпил джин и спустился в ресторан.
2. Глава вторая
- Может быть, конечно, и хулиганы, - сказал Виктор, - только в
мое время никакой хулиган не стал бы связываться с очкариком. За-
пустить в него камнем - это еще куда ни шло, но хватать, тащить и
вообще прикасаться... Мы их все боялись, как заразы.
- Я же говорю вам: это генетическая болезнь, - сказал Голем. -
Она абсолютно не заразная.
- Как же не заразная, - возразил Виктор, - когда от нее боро-
давки, как от жабы! Это все знают.
- От жаб не бывает бородавок, - благодушно сказал Голем. - От
мокрецов тоже. Стыдно, господин писатель. Впрочем, писатели - на-
род серый как всякий народ. Народ сер, но мудр. И если народ ут-
верждает, что от жаб и от очкариков бывают бородавки...
- А вот приближается мой инспектор, - сказал Голем.
Подошел Павор в мокром плаще, прямо с улицы.
- Добрый вечер, - сказал он. - Весь промок, хочу выпить.
Скачать книгу [0.16 МБ]
Пирамида