ги обивать! Ты же все равно здесь бездомник! Все равно только пь-
янствуешь и с девками путаешься. Неужели так трудно для родной
дочери...
О, черт, подумал Виктор, так ей все и объясни. Он снова заку-
рил, поднялся и прошел по комнате. За окном темнело, и по-прежне-
му лил дождь, крупный, тяжелый, неторопливый-дождь, которого было
очень много и который явно никуда не торопился.
- Ах, как ты мне надоел! Сказала Лола с неожиданной злостью.
Если бы ты только знал, как ты мне надоел...
Пора идти, подумал Виктор. Начинается священный материнский
гнев, ярость покинутой и все такое прочее;все равно сегодня я ни-
чего ей не отвечу. И ничего не стану ей обещать.
- Ни в чем на тебя нельзя положиться, - продолжала она, - не-
годный муж бездарный отец... Модный писатель, видите ли дочь род-
ную воспитать не сумел... Да любой мужик понимает в людях больше,
чем ты! Ну что ты делаешь? От тебя же никакого проку. Я одна из
сил выбиваюсь, не могу ничего. Я для нее нуль, для нее любой мок-
рец в сто раз важнее чем я. Ну ничего, ты еще спохватишься! Ты ее
не учишь, так они ее научат! Дождешься еще, что она тебе будет в
рожу плевать, как мне...
- Брось, Лола, - сказал Виктор, морщась. - Ты все-таки знаешь,
както. Я отец, то верно, но ты же мать. Все у тебя кругом винова-
ты...
- Убирайся! - Сказала она.
- Ну вот что, - сказал Виктор. - Ссориться я с тобой не наме-
рен. Решать с бухты-барахты я тоже ничего не намерен. Буду ду-
мать. А ты...
Она теперь стояла, выпрямившись, и прямо-таки дрожала,
предвкушая упрек, готовая с наслаждением ринуться в свару.
- А ты, - спокойно сказал он, - постарайся не нервничать. Что-
нибудь придумаем. Я тебе позвоню.
Он вышел в прихожую и натянул плащ. Плащ был еще мокрый. Вик-
тор заглянул в комнату Ирмы, чтобы попрощаться, но Ирмы не было.
Окно было раскрыто настежь, в подоконник хлестал дождь. На стене
красовался транспорант с надписью большими красивыми буква-
ми: 'Прошу никогда не закрывать окно'. Транспорант был мятый, с
надрывами и темными пятнами, словно его неоднократно срывали и
топтали ногами. Виктор прикрыл дверь.
- До свидания, Лола, - сказал он. Лола не ответила.
На улице было уже темно. Дождь застучал по плечам, по капюшо-
ну. Виктор ссутулился и сунул руки в карманы. Вот в этом скверике
мы в первый раз поцеловались, думал он. А вот этого дома тогда не
было, а был пустырь, а за пустырем свалка, там мы охотились с ро-
гатками на кошек, а сейчас я что-то ни одной не видел. И ничего
мы тогда не читали, а у Ирмы полна комната книг. Что такое была в
мое время 12-ти летняя девчонка? Конопатое хихикующее существо,
бантики, чулки, картинки с зайчиками и белоснежками, всегда па-
рочками-троечками, шу-шу-шу, кульки с ирисками, испорченные зубы.
Чистюли, ябеды, а самые лучшие из них-точно такие же, как мы: ко-
ленки в ссадинах, дикие рысьи глаза и пристрастие к подножкам.
Времена новые наконец, что-ли наступили? Нет, подумал он. Это не
времена. То есть и времена, конечно, тоже... А может быть она у
меня вундеркинд? Случаются же вундеркинды. Я-отец вундеркинда.
Почетно, но хлопотно, и не столько почетно, сколько хлопотно, да
в конце концов и не почетно вовсе, а так... А вот эту улочку я
всегда любил, потому что она самая узкая. Так, а вот и драка.
Правильно, у нас без этого нельзя, мы без этого никак не можем.
Это у нас здесь испокон веков. И двое на одного...
На углу стоял фонарь. У границы освещенного пространства мок-
нул автомобиль с брезентовым верхом, а рядом с автомобилем двое в
блестящих плащах пригибали к мостовой третьего-в черном и мокром.
Все трое с натугой и неуклюже топтались по булыжнику. Виктор ос-
тановился, потом подошел поближе. Непонятно было, что тут собс-
твенно происходит. На драку не похоже: никто никого не бьет. На
возню от избытка молодых сил не похоже тем более-не слышно азарт-
ного гиканья и жеребячьего ржания... Третий в черном вдруг выр-
вался, упал на спину, и двое в плащах сейчас же повалились на не-
го. Тут Виктор заметил, что дверцы машины распахнуты, и подумал,
что этого черного либо недавно вытащили, либо пытаются туда за-
пихнуть. Он подошел вплотную и рявкнул:
- Отставить!
Двое в плащах разом обернулись и несколько мгновений смотрели
на Виктора из под надвинутых капюшонов. Виктор заметил только,
что они молодые и что рты у них разинуты от напряжения, а затем
они с невероятной быстротой нырнули в автомобиль, стукнули двер-
цы, машина взревела и умчалась в темноту. Человек в черном мед-
ленно поднялся, и, разглядев его, Виктор отступил на шаг. Это был
больной из лепрозория - 'мокрец' или 'очкарик', Как их здесь на-
зывали за желтые круги вокруг глаз, - в плотной черной повязке,
скрывающей нижнюю половину лица. Он мучительно тяжело дышал,
страдальчески задрав остатки бровей. По лысой голове стекала во-
да.
- Что случилось? - Спросил Виктор.
Очкарик смотрел не на него, а мимо, глаза его выкатились. Вик-
тор хотел обернуться, но тут его с хрустом ударило в затылок, и
когда он очнулся, то обнаружил, что лежит лицом вверх под водос-
точной трубой. Вода хлестала ему в рот, она была желтоватая и
ржавая на вкус. Отплевываясь и кашляя, он отодвинулся и сел,
прислонившись спиной к кирпичной стене. Вода, набравшаяся в во-
ротник, поползла по телу. В голове гудели и звенели колокола,
трубили трубы и били барабаны. Сквозь этот шум Виктор разглядел
перед собой худое темное лицо. Мальчишечье лицо. Знакомое. Где-то
я его видел. Еще до того, как у меня лязгнули челюсти. Он подви-
гал языком, пошевелил челюстью. Зубы были в порядке. Мальчик наб-
рал под трубой пригорошню воды и плеснул ему в глаза.
- Милый, - сказал Виктор. - Хватит.
- Мне показалось, - сказал мальчик серьезно, - что вы еще не
очнулись.
Виктор осторожно засунул руку под капюшон и ощупал затылок.
Там была шишка-никаких раздробленных костей, даже крови не быбы-
Скачать книгу [0.16 МБ]
Пирамида