рел на нее, и никакой неловкости не было в этом молчании - они
были вместе, а Виктор и все прочие отдельно. Виктору это очень не
понравилось.
- Голем, наверное, сейчас придет, - сказал он громко.
- Да, - сказала Диана. - Присядьте, подождите.
У нее был обычный голос, и она улыбалась мокрецу обычной рав-
нодушной улыбкой. Все было как обычно - Виктор был с Дианой, а
мокрец и все прочие были отдельно.
- Прошу! - Весело казал Виктор, указывая на кресло доктора Р.
Квадриги.
Мокрец сел, положив на колени руки в черных перчатках. Виктор
налил ему коньяку. Мокрец привычно-небрежным жестом взял рюмку,
покачал, как будто взвешивая, и снова поставил на стол.
- Я надеюсь, вы не забыли? - Сказал он Диане.
- Да, - сказала Диана. - Да. Сейчас принесу. Виктор, дай мне
ключ от номера, я сейчас приду.
Она взяла ключ и быстро пошла к выходу. Виктор закурил. Что с
тобой, приятель?-Сказал он себе. Что-то тебе слишком многое мере-
щится в последнее время. Нежный ты стал, чувствительный какой-то.
Ревнивый. А зря, тебя это совершенно не касается-все эти бывшие
мужья, все эти странные знакомства... Диана - это Диана, а ты -
это ты. Росшепер - импотент. Импотент. Вот и будет с тебя. Он
знал, что все это не так просто, что он уже проглотил какую-то
отраву, но он сказал себе: хватит, и сегодня - сейчас, пока ему
удалось убедить себя, что действительно, хватит.
Мокрец сидел напротив, неподвижный и страшный, как чучело. От
него пахло сыростью, и еще чем-то, какой-то медициной. Мог ли я
подумать, что когда-нибудь буду сидеть с мокрецом в ресторане за
одним столиком... Прогресс, ребята, движется куда-то понемнож-
ку... Или это мы стали такие всеядные: дошло до нас, наконец, что
все люди - братья? Человечество, друг мой, я горжусь собою... А
вы, сударь, отдали бы свою дочь за мокреца?
- Моя фамилия - Банев, - представился Виктор и спросил: - как
здоровье вашего... Пострадавшего? Того, что попал в капкан?
Мокрец быстро повернулся к нему. Смотрит, как через бруствер,
подумал Виктор.
- Удовлетворительно, - ответил мокрец сухо.
- На его месте я подал бы заявление в полицию.
- Не имеет смысла, - сказал мокрец.
- Почему же? - Сказал Виктор. - Не обязательно обращаться в
местную полицию, можно обратиться в окружную...
- Нам это не нужно.
Виктор пожал плечами.
- Каждое ненаказанное преступление рождает новое преступление
- Да,но нас это не интересует.
Они помолчали. Потом мокрец сказал:
- Меня зовут Зурзмансор.
- Знаменитая фамилия, - вежливо сказал Виктор. - Вы не родс-
твенник Павлу Зурзмансору, социологу?
Мокрец прищурил глаза.
- Даже не однофамилец, - сказал он. - Мне говорили, Банев, что
завтра вы выступаете в гимназии...
Виктор не успел ответить. За спиной у него двинулось кресло, и
молодцеватый баритон произнес:
- А ну, зараза, пошел отсюда вон!
Виктор обернулся. Над ним возвышался губастый Фламин Ювента
или как его там, словом, племянничек. Виктор глядел на него не
дольше секунды, но уже чувствовал сильнейшее раздражение.
- Вы это кому, молодой человек? - Осведомился он.
- Вашему приятелю, - любезно сообщил Фламин Ювента и снова
гаркнул. - Тебе говорят, мокрая шкура!
- Одну минуточку, - сказал Виктор и встал. Фламин Ювента, ух-
мыляясь смотрел на него сверху вниз. Этакий юный голиаф в спор-
тивной куртке, сверкающей многочисленными эмблемами, наш простей-
ший отечественный штурмфюрер, верная опора нации с резиновой
дубинкой в заднем кармане, гроза левых, правых и умеренных. Вик-
тор протянул руку к его галстуку и спросил, изобразив озабочен-
ность и любопытство: "Что это у вас такое?" И когда юный голиаф
машинально наклонил голову, чтобы поглядеть, что у него там та-
кое, Виктор крепко ущемил его большой нос большим и указательным
пальцем. "Э!" - Ошеломленно воскликнул юный голиаф и попытался
вырваться, но Виктор его не выпустил, и некоторое время стара-
тельно и с ледяным наслаждением крутил и выворачивал этот наглый
крепкий нос, приговаривая: "Веди себя прилично, щенок, племянни-
чек, штурмовичок, вшивый сукин сын, хамло..." Позиция была исклю-
чительно удобной: юный голиаф отчаянно лягался, но между ними бы-
ло кресло, юный голиаф месил воздух кулаками, но руки у Виктора
были длинные и Виктор все крутил вращал, драл и вывертывал, пока
у него над головой не пролетела бутылка. Тогда он оглянулся: на
него раздвигая столы и опрокидывая кресла, с грохотом неслась вся
банда - пятеро, причем двое из них были очень рослые. На мгнове-
ние все застыло, как на фотоснимке - черный Зурзмансор, спокойно
откинувшийся в кресле; Тэдди, повисший в прыжке над стойкой; Диа-
на с белым свертком посередине зала; а на заднем плане в дверях -
свирепое усатое лицо швейцара; и совсем рядом - злобные морды с
разинутыми ртами. Затем фотография кончилась и началось кино.
Первого верзилу Виктор очень удачно сшиб ударом по скуле. Тот ис-
чез и некоторое время не появлялся. Но другой верзила попал Вик-
тору в ухо. Кто-то еще ударил его ребром ладони по щеке. Видимо,
промахнулся по горлу. А еще кто-то - освободившийся голиаф? -
Прыгнул на него сзади. Все это было грубое уличное хулиганье -
опора нации, - только один из них знал бокс, а остальные жаждали
не столько драться, сколько увечить, выдавить глаз, разорвать
рот, лягнуть в пах. Будь Виктор один, они бы его искалечили, но с
тыла на них набежал Тэдди, который свято исповедывал золотое пра-
вило всех вышибал - гасить любую драку в самом зародыше, а с
фланга появилась Диана, Диана бешенная, оскаленная ненавистью,
непохожая на себя, уже без белого пакета, а с тяжелой плетенной
бутылью в руках; и еще подоспел швейцар, человек хотя и пожилой,
но, судя по ухваткам, бывший солдат - он действовал связкой клю-
Скачать книгу [0.16 МБ]
Пирамида