- Это неплохо. Но если бы тебе пришлось выбирать, ты бы выбрал
миноги, вот что плохо. Тебе повезло, что у тебя талант.
- Что это ты такая злая сегодня? - Спросил Виктор.
- А я вообще злая. У тебя - талант, у меня - злость. Если у
тебя отобрать талант, а у меня - злость, то останутся два сово-
купляющихся нуля.
- Нуль нулю рознь, - заметил Виктор. - Из тебя даже нуль полу-
чился бы не плохой - стройный, прекрасно сложенный нуль. И, кроме
того, если у тебя отобрать твою злость - ты станешь доброй, что
тоже в общем неплохо...
- Если у меня отобрать злость я стану медузой. Чтобы я стала
доброй, нужно заменить злость добротой.
- Забавно, - сказал Виктор. - Обычно женщины не любят рассуж-
дать. Но уж когда начинают, то становятся удивительно категорич-
ными. Откуда ты, собственно, взяла, что у тебя только злость и
никакой доброты? Так не бывает. Доброта в тебе тоже есть , только
она не заметна за злостью. В каждом человеке намешано всего по-
немножку, а жизнь выдавливает из этой смеси что-нибудь на поверх-
ность...
В зал ввалилась компания молодых людей, и сразу стало шумно.
Молодые люди чувствовали себя непринужденно: они обругали офици-
анта, погнали его за пивом, а сами обсели столик в дальнем углу и
принялись громко разговаривать и гоготать во все горло. Здоровен-
ный губастый дылда с румяными щеками, прищелкивая на ходу пальца-
ми и пританцовывая, направился к стойке. Тэдди ему что-то подал,
он, оттопырив мизинец, взял рюмку двумя пальцами, повернулся к
стойке спиной, оперся на нее локтями и скрестил ноги, победитель-
но оглядывая пустой зал. "Привет, Диана!" - Заорал он. - "Как
жизнь?". Диана равнодушно улыбнулась ему.
- Что это за диво? - Спросил Виктор.
- Некий Фламин Ювента, - ответила Диана. - Племянничек полиц-
мейстера.
- Где-то я его видел, - сказал Виктор.
- Да ну его к черту, - нетерпеливо сказала Диана. - Все люди
медузы, и ничего в них такого не замешано. Попадаются изредка
настоящие у которых есть что-нибудь свое - доброта, талант,
злость, отними у них это, и ничего не останется, станут медузами,
как и все. Ты, кажется, вообразил, что нравишься мне своим прист-
растием к миногам и справедливости? Чепуха! У тебя талант, у тебя
книги, у тебя известность, а в остальном ты такая же дремучая
рохля, как и все.
- То что ты говоришь, - объявил Виктор, - до такой степени
неправильно, что я даже не обижаюсь. Но ты продолжай, у тебя
очень интересно меняется лицо, когда ты говоришь.
Он закурил и передал ей сигарету. - Продолжай.
- Медузы, - сказала она горько. - Скользкие глупые медузы. Ко-
паются, ползают, стреляют, сами не знают, чего хотят, ничего не
умеют, ничего по-настоящему не любят... Как черви в сортире.
- Это неприлично, - сказал Виктор. - Образ, несомненно выпук-
лый, но решительно не аппетитный. И вообще все это банальности.
Диана, милая моя, ты не мыслитель. В прошлом веке в провинции это
еще как-то звучало-бы... Общество, по крайней мере, было бы слад-
ко шокировано, и бледные юноши с горящими глазами таскались бы за
тобой по пятам. Но сегодня это уже очевидности. Сегодня уже все
знают, что есть человек. Что с человеком делать - вот вопрос. Да
и то признаться, уже навяз в зубах.
- А что делают с медузами?
- Кто? Медузы?
- Мы.
- Насколько я знаю - ничего. Консервы из них, кажется, делают.
- Ну и ладно, - сказала Диана. - Ты что-нибудь заработал за
это время?
- А как же! Я написал страшно трогательное письмо другу
Рец-Тусову. Если после этого письма он не устроит Ирму в пансио-
нат, значит я никуда не годен.
- И это все?
- Да, - сказал Виктор. - Все остальное я выбросил.
- Господи! - Сказала Диана. - А я то за тобой ухаживала, ста-
ралась не мешать, отгоняла Росшепера...
- Купала меня в ванне, - напомнил Виктор.
- Купала тебя в ванне, поила тебя кофе...
- Погоди, - сказал Виктор. - Но ведь я тоже купал тебя в ван-
не.
- Все равно.
- Как это-все равно? Ты думаешь, легко работать, выкупав тебя
в ванне? Я сделал шесть вариантов описания этого процесса, и все
они никуда не годятся.
- Дай почитать.
- Только для мужчин, - сказал Виктор. - Кроме того, я их выб-
росил, разве я тебе не сказал? И вообще, там было так мало патри-
отизма и национального самосознания, что все равно никому нельзя
было бы показать.
- Скажи, а ты как - сначала напишешь, а потом уже вставляешь
национальное самосознание?
- Нет, - сказал Виктор. - Сначала я проникаюсь национальным
самосознанием до глубины души: читаю речи господина президента,
зубрю наизусть богатырские саги, посещаю патриотические собрания.
Потом, когда меня начинает рвать - не тошнить, а уже рвать, - я
принимаюсь за дело... Давай поговорим о чем-нибудь другом. Напри-
мер, что мы будем делать завтра.
- Завтра у тебя встреча с гимназистами.
- Это быстро. А потом?
Диана не ответила. Она смотрела мимо. Виктор обернулся. К ним
подходил мокрец во всей своей красе: черный, мокрый, с повязкой
на лице.
- Здравствуйте, - сказал он Диане. - Голем еще не вернулся?
Виктор поразился, какое лицо сделалось у Дианы. Как на карти-
не. Даже не на картине - на иконе. Странная неподвижность черт, и
ты недоумеваешь, то ли это замысел мастера, то ли бессилие ремес-
ленника. Она не ответила. Она молчала, и мокрец тоже молча смот-
Скачать книгу [0.16 МБ]
Пирамида