сложен.
Прежде всего Дионисов было два, позже слившихся воедино: 1)
всем
известный Дионис-Вакх, покровитель виноделия, но он же и
демон
Азазел, и 2) гораздо более древний Дионис-Загрей, великий
охотник,
сын Змея. Если первый в конце попал на Олимп, то второй
погиб
примерно так же, как Орфей, и в своих мистериях орфики,
конечно,
больше имели в виду второго.
О том, как благостный демон (ангел) Азазел захотел
стать
божеством, рассказывается в апокрифической книге Еноха.
Азазел
научил мужчин делать мечи, ножи, щиты, а женщин -
зеркала и
браслеты. Таким образом Дионис-Вакх, хоть и косвенно,
оказывается очередным "культуртрегером", родственным
тому же
Еноху, Оанну или самому Гермесу Трисмегисту.
Дионис-Загрей же, помимо прочего, был сыном
Персефоны,
богини Подземного царства, нашедшей способ преодолевать
порог
смерти (ср. о рыбе, преодолевающей очередной порог, у
суринамцев, лекция 6): так в одном образе слились
категории
рождения, плодородия и смерти.
В целом Дионис стал символом освобождения от оков
Закона
(своеобразный анти-сатурнический бунт), от преграды,
отделяющей
человеческое "Я" от окружающего его мiра (ср. араб. хаджаб,
лекция
8). Это - чувство, интуиция, эмоция в чистом виде, слияние
духа и
тела, путь к обожению через расслабление, "групповая
терапия",
восточный путь единения с Абсолютом (объ-единение, ср.
solidaire у
Камю). Вот чему учили своих адептов орфики. Заметим, что
они,
разумеется, считали Диониса богом, но у нас с вами речь
давно уже
идет о культурном архетипе Диониса. В этом смысле "путь
Диониса"
можно описать как освобождение от Сатурна через Венеру и
Юпитер (или,
в новейшей традиции, Плутон).
Как писал Владимир Шмаков, это "экстаз, и он
уносит душу на
крыльях сладостного безумия в причудливые чертоги
Любви, где в
миг высочайшего напряжения... она одновременно испивает
и кубок
Смерти, сгорает в этих пламенных объятиях" (Шмаков В.
Основы
пневматологии. Киев, "София", 1994).
Но был и другой путь к обожению, тоже хорошо известный
грекам.
Его связывают с образом Аполлона, солнечного бога. Но это не
Солнце-Митра, жизнедатель для всех, а Солнце-Аполлион,
губитель,
только уже не для всех, а лишь для избранных им же (`ap-
ollyw,
сначала "отобрать"), бог гармонии - помните у Пушкина: "пока
не
призовет поэта к с в я щ е н н о й ж е р т в е
Аполлон..." -
тут не поэт приносит жертву богу, а его самого приносят в
жертву.
Это - абсолютизация преграды-хаджаба, не бунт, а
принятие
Сатурна, "индивидуальная терапия", чистый разум, полный
отрыв духа от
тела, одиночный путь к Свету через приобщение к его
неописуемой
красоте путем напряжения всех сил и последующий катарсис
("очищение"), ставший западным путем единения с Абсолютом
(отъ-единение от всего остального, solitaire у того же
Камю). "Путь
Аполлона" можно описать как уравновешивание Сатурна Венерой
и
Солнцем.
В нем тоже есть экстаз, пишет Владимир Шмаков, и
он уносит
томящийся дух в светозарные чертоги Света, но в то же
время
"гнетет человека своим бездушным спокойствием,
безразлично
взирающим на скорби и восторги всякого существа".
Пирамида