обогащается
понятием "харфа" - образа буквы (Ибн-Араби. Мекканские
откровения,
ч. I, гл. 26). Ведантийское представление о мiровой иллюзии,
майе,
раскрывается как "неслиянное единство" единичности (Бог) и
множественности (все остальное), Света (Бог) и Тени (Его
проявления),
изящно намекая на пару Ормузд-Ариман и одновременно отрицая
самосущность, бытийность последнего...
Столь тонкие взаимосвязи и можно было ощутить (именно
ощутить, а
уж потом вывести логически) лишь после того, как люди
ознакомились со
связями более грубыми - тройка, восьмерка, дюжина, 22... У
суфиев
число таких связей бесконечно. Чтобы ощутить их, необходимы
были
образованность, интуиция и высокое эзотерическое сознание,
отличавшие
и иудейских, и мусульманских, и христианских ученых того
времени. Но
если каббалисты ограничились разработкой этих связей в
пределах
своего шумеро-семитского "культургута", своей философии и
религии (и
- лишь позже - христианской), то суфии, точнее, их великие
шейхи,
пожалуй, и на сегодняшний день первые в освоении и
осмыслении всех
важнейших отделов нашей эзотерической культуры.
Понять их труды не просто - или, по крайней мере, не
всегда
просто. Суфии выработали свой образный язык, во многом
предвосхитив
приемы поэтов-символистов.
Так, у Сухраварди в "Чужбине Запада" есть сцена,
когда
путешественник поднимается на высокую гору и
обнаруживает там
Источник жизни, в котором плавают рыбы. Он спрашивает у
них, кто
они.
"Одна из рыб, что пустилась в свой путь, свободно
уплывши в
море, отвечала мне: это то, к чему ты стремился... Эти
рыбы -
тебе подобные, вы - сыновья одного Отца. С ними
случилось то же,
что и с тобой. Вы - братья" (перев. А. Смирнова).
Вспомнив Рыбу-Оаннеса и рыбу, "преодолевающую
очередной
порог" у суринамцев, мы поймем, что это означает.
Таким же образом зашифровывались или, точнее,
поэтизировались и
алхимические понятия, и любовный лексикон, и все прочие
вещи, о
которых не следовало говорить прямо.
Литература по суфизму обширна. На русском языке изданы
труды
Аль-Газали, Ибн Рушда, Ибн Халдуна, Руми, Фараби, Ибн Араби.
Вышел и
любимый на Западе современный толкователь суфизма Идрис Шах
(Суфизм.
М., 1994).
Подобно Бхагван Шри Раджнешу, изложившему
индийское учение
в категориях, понятных для людей Запада, Идрис Шах
делает то же
самое в отношении суфизма. Но, в отличие от Раджнеша,
Идрис Шах
пытается объяснить суфийские "тайны" через их сравнение
с
"Тайнами Запада" (Св. Франциск и Бл. Августин,
тамплиеры и
розенкрейцеры), чем лишь запутывает читателя, не
знакомого ни с
тем, ни с другим. Чтобы действительно понять смысл
суфизма,
начинать лучше с "великих шейхов" или хотя бы с работ
Александра
Игнатенко об Ибн-Хальдуне и Андрея Смирнова об Ибн
Араби.
Игнатенко А.А. Ибн Халдун. М., 1980; В поисках
счастья. М.,
1989.
Об успехах прикладных эзотерических наук (астрологии,
алхимии и
т.д.) у арабов говорить не будем - это слишком хорошо
известно, да и
Пирамида