дальнейших действий по отношению ко всем им вместе, а также и к каждому в
отдельности.
В тот первый вечер, поскольку было поздно, я прервал читавшего на середине
главы, которую он читал, и, обращаясь ко всем присутствующим, прежде всего
пообещал устроить общее чтение в ближайшие несколько дней, чтобы закончить
эту главу, а затем предложил им выбрать трех или четырех человек из числа
присутствовавших в тот вечер и попросил их прийти ко мне через три дня вместе с
мистером С., чтобы коллективно решить все вопросы, связанные с моим
пребыванием в Нью-Йорке.
Сказать по правде, я сделал это приглашение с обдуманной целью - в
интимной беседе с этими четырьмя или пятью людьми разузнать у них, конечно,
непрямо, различные детали, которые не были еще ясны мне в связи с
подозрениями, возникшими во мне в тот вечер во время чтения, подозрениями в
данном случае относительно этих американских моих идей.
Ожидая с несомненной уверенностью, что этот ряд моих писаний, как я уже
сказал, будет на самом деле , то есть послужит пусть хотя бы только
автоматическому формированию в созданиях Нашего Общего Отца, подобных
мне, всех видов данных, которые должны, согласно моему пониманию,
присутствовать в реальном человеке, а не только тех данных, которые обычно
формируются в общем бытии людей, особенно современных, делая их
совершенно безвольными, проявляющими себя во всех случаях просто как
животные, исключительно через рефлексы функционирования их организма, я
хочу, с самого начала этой серии, поговорить также о таких внешних фактах,
описание которых для наивного читателя может показаться на первый взгляд
почти бессмысленным, просто набором слов; тогда как для человека, имеющего
привычку думать и искать смысл, содержащийся в так называемых , при условии
хотя бы немного усиленного мышления, они будут полны внутреннего значения, и,
если он сделает хотя бы малейшее усилие , он увидит и узнает очень многое.
Прекрасным для поиска и понимания внутреннего смысла в описании похожих
друг на друга, на первый взгляд кажущихся бессмысленными, внешних фактов,
может служить то, что я сказал тогда в конце встречи, покидая студию, в которой
была устроена эта встреча с американцами, собравшимися там, чтобы лично
поприветствовать меня и сказать .
Выходя наружу и задержавшись на пороге, я обернулся и обращаясь к ним тем
полушутливым-полусерьезным тоном, иногда свойственным мне, и сказал:
... Я был очень, очень рад видеть вас и, хотя сидя так долго среди вас в этот
вечер в блаженной атмосфере ваших излучений, я все-таки получил достаточно
энергии - может быть, даже больше, чем нужно - для осуществления моей цели,
ради которой в этот раз я к вам сюда приехал; но в то же время к большому
сожалению - хотя я не знаю, вашему или моему - во мне снова был пробужден тот
импульс, который был у меня всегда, но который ни разу не давал о себе знать во
время моей писательской деятельности, а именно, импульс жалости к некоторым
людям, количество которых достигло огромной цифры, чьи тщеславные родители
или учителя, пользуясь отсутствием в этих будущих в их подготовительном
возрасте их собственной мудрости, убедили их, помогая им деньгами, конечно,
способом, известным в итальянской , стать в их ответственном возрасте , в
данном случае для вполне взрослых несчастных людей, обитающих в
организованных в американском масштабе психиатрических больницах.
Говоря откровенно, я еще не знаю точно причины пробуждения во мне этого
прежде существовавшего нежелательного импульса; но я знаю только, что
реакция на эти данные начала проявляться во мне постепенно вследствие того
факта, что во время чтения последней главы первой серии моих писаний, сидя в
углу и наблюдая от скуки выражения ваших лиц, мне было ясно видно, как на лбу
то у одного, то у другого из вас выступала надпись .
Я сказал , потому что содержание этой главы, над каждым предложением
которой мне приходилось думать снова и снова на протяжении трех месяцев
почти день и ночь, наскучило мне больше, чем ваша рыба под названием ,
которую в мой первый приезд сюда я был вынужден есть в течении шести
месяцев утром и вечером, так как это была единственная свежая пища, которая
нашлась у вас в городе>.
После этого, придав моему голосу тон, которому учат в монастырях и который
называется , я добавил:
. Из-за шестидневной непрерывной качки на волнах безграничного океана, и
частому введению в себя благородного французского арманьяка и постоянного
регулирования его вибраций введением в себя не менее благородных немецких
Пирамида