начал, с исследовательской целью, наблюдать их особенно внимательно и с
помощью наводящих вопросов извлекать из них как можно больше материала,
который позволил бы мне понять происхождение этого странного и, для меня
лично, печального факта.
Каждая новая встреча с такими людьми, и даже ассоциации, вызываемые
воспоминанием об этом все еще необъяснимом факте, с одной стороны, начали
усиливать мой интерес и жажду знания до такой степени, что это стало почти
моей idee fix; а с другой стороны, автоматические мысли об этом начали серьезно
мешать мне в моей обычной внутренней борьбе с законным отказом моей натуры
повиноваться моему сознанию и лишали таким образом меня возможности
полной концентрации на продолжении моей работы, которая требовала
величайшего внимания.
Но когда наконец, в конце 1930 года, я приехал в Нью-Йорк и в первый же день
оказался среди большого числа американцев, последователей моих идей, и когда
я увидел то же самое явление и среди них, то это произвело на меня такое
глубокое впечатление, и сила реакции была такой сильной, что меня охватила
холодная дрожь, наподобие той, что бывает у людей, пораженных так называемой
.
Я тогда даже, чтобы , усилил проявление моей обычной манеры шутить в
разговоре, чтобы скрыть это свое внутреннее состояние.
Спустя довольно долгое время, когда я немного успокоился и осознал после
краткого размышления, что осуществить цель моей нынешней поездки в Америку,
которая, помимо всего прочего, была связана с финансовым вопросом, было
возможно для меня и без использования этой группы людей, я решил, пока я был
там, и после выяснения для себя в личных контактах с людьми, составлявшими
эту группу, всех деталей и условий постепенного формирования в их
индивидуальности этой оригинальной психической особенности, сделать все
возможное, чтобы искоренить, если не у всех, то по крайней мере у большинства
из них это зло, происшедшее из-за неправильного понимания моих идей, так же
как по другим причинам, природу которых я уже наполовину разгадал.
Я должен честно признаться, что если возникла во мне такая сильная реакция,
под воздействием которой я сразу же решил во что бы то ни стало понять и
осветить со всех сторон причины этой психической особенности и по возможности
принять все соответствующие меры, то это было в основном потому, что по
отношению к людям, составлявшим именно эту группу, задолго до этого,
вследствие их хорошего отношения ко мне в те трудные годы, которые
последовали за моим несчастьем, уже давно постепенно сформировалось во мне
, заставлявшее меня считать себя, в определенном смысле, в долгу пред ними,
всеми вместе.
И тогда, поскольку из описания событий, последовавших за этим моим
решением, каждому читателю из тех, кто стал последователем моих идей, могут
объясниться причины возникновения этого факта, преступного в объективном
смысле, а для меня лично мучительного и горького, и с той целью, чтобы, может
быть, некоторые из них, воспринявшие ложно сущность моих идей и
продолжающие применять их к самим себе, так сказать, для своего , я имею в
виду тех, в ком способность мышления из здравого смысла еще не полностью
атрофировалась - способность, которая формируется в психике человека в
подготовительном возрасте - смогли бы, возможно, прекратить свое, так сказать, ;
и кроме того, поскольку знакомство с содержанием этих упомянутых пяти бесед,
проведенных мною среди людей, принадлежавших к этой самой группе, во время
моих двух поездок в Нью-Йорк - которые, между прочим, были одними из мер,
предпринятых мной для исправления этих пагубных результатов, -может
оказаться, по моему мнению, вообще для каждого читателя , я нахожу наиболее
приемлемым, как я уже говорил, взять описание этих событий за основу всей
темы этой первой книги моих писаний.
В первый же вечер моего приезда в Нью-Йорк, 13 ноября 1930 года, была
устроена по инициативе некоторых членов этой группы предположительно
американцев, судя по их умению находить способы экономить время - общая
встреча, что бы дать возможность им всем увидеть и поприветствовать меня, в
одной из студий известного театра, Карнеги Холл, куда я был приглашен
мистером С. уже на пароходе по самом прибытии его в Нью-Йорк.
Мистер С. был в то время официальным заместителем мистера Ориджа,
который, ввиду некоторых обстоятельств обычной жизни, сложившихся в
основном вследствие несчастья, постигшего меня, стал первым и главным
представителем моих идей в Америке, а также основным руководителем этой
самой группы американцев и который временно был в отъезде в Англии.
Большинство собравшихся там в тот вечер были, как оказалось, лично знакомы
мне, то есть я уже встречал их либо в мои прежние приезды в Америку, либо в их
приезды во Францию, когда они приходили в Chateau du Prieure, который в
последние годы был моей постоянной резиденцией.
Я пошел на эту специально созванную общую встречу в сопровождении
нескольких из моих , прибывших вместе со мной. В ходе первых приветствий и
знаменитой , называемой , я заметил на их лицах и в их взглядах то самое ,
которое я замечал в Германии, Англии, Турции и других европейских странах у
людей, ставших тем или иным образом последователями моих идей. Тогда во мне
появились данные, уже упоминавшиеся, которые еще до этого сформировались
по отношению к этим американцам и которые некоторое время спустя привели
меня внутренне к категорическому решению, если это не было уже слишком
поздно, принять все необходимые меры для их блага.
По окончании и обмена всеми обычными бессмысленными словами,
называемыми , особенно употребляемыми среди американцев, я попросил своего
секретаря прочитать вслух последнюю главу первой серии моих писаний, которую
я недавно окончил и которая была у него с собой по установившемуся обычаю
всегда носить в своем портфеле все то, над чем я в то время работал. Я сделал
это главным образом для того, чтобы таким образом создать необходимые
условия для беспрепятственного наблюдения за присутствующими.
Сам же я, сидя отдельно от всех в углу, начал внимательно наблюдать за
каждым присутствующим и в то же время составил в своих мыслях план
Пирамида