утверждение отнюдь не более истинно, нежели отрицание,
то называть нечто человеком будет отнюдь не более
истинно, чем называть его не-человеком. Однако
представляется, что, и называя человека не-лошадью,
говорят больше правды или [во всяком случае] не меньше,
нежели называя его не-человеком; поэтому было бы также
правильно называть этого же человека лошадью (ведь было
принято, что противолежащие друг другу высказывания [об
одном и том же] одинаково верны). Таким образом,
получается, что тот же самый человек есть также лошадь и
любое другое животное.
Итак, нет ни одного прямого доказательства этих
[положений], однако есть доказательство против того, кто
принимает противное им. И, ставя вопросы подобным
образом, заставили бы, возможно, и самого Гераклита
скоро признать, что противолежащие друг другу
высказывания об одном и том же никогда не могут быть
верными; однако сам Гераклит, не вникнув в свои
собственные слова, придерживался этого мнения. А вообще,
если то, что им говорится, правильно, то не может быть
правильно и само это его утверждение, а именно что одно
и то же может в одно и то же время быть и не быть; в
самом деле, подобно тому как утверждение нисколько не
более правильно, нежели отрицание, если отделить их друг
от друга, точно так же и тогда, когда оба они вместе
связываются как бы в одно утверждение, это целое, взятое
в виде утверждения, будет отнюдь не более истинно,
нежели его отрицание [2]. Далее, если ни о чем нельзя
высказать истинное утверждение, то ложным было бы и само
это высказывание, что нет ни одного истинного
утверждения. А если истинное утверждение имеется, то
было бы опровергнуто сказанное теми, кто делает подобные
возражения и [тем самым] совершенно исключает
возможность рассуждать.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Близко к изложенным здесь взглядам и сказанное
Протагором, а именно: он утверждал, что человек есть
мера всех вещей, имея в виду лишь следующее: что каждому
кажется, то и достоверно. Но если это так, то выходит,
что одно и то же и существует и не существует, что оно и
плохо и хорошо, что другие противолежащие друг другу
высказывания также верны, ибо часто одним кажется
прекрасным одно, а другим - противоположное, и что то,
что кажется каждому, есть мера. Это затруднение можно
было бы устранить, если рассмотреть, откуда такой взгляд
берет свое начало. Некоторые стали придерживаться его,
исходя, по-видимому, из мнения тех, кто размышлял о
природе, другие - исходя из того, что не все судят об
одном и том же одинаково, а одним вот это кажется
сладким, а другим - наоборот.
Что ничто не возникает из не-сущего, а все из сущего -
это общее мнение почто всех рассуждающих о природе [1].
А так как предмет не становится белым, если он уже есть
совершенно белый и ни в какой мере не есть не-белый, то
белое, можно подумать, возникает из не-белого [2]
поэтому оно, по их мнению, возникало бы из не-сущего,
если бы не-белое не было тем же самым, что и белое.
Однако это затруднение устранить нетрудно: ведь в
сочинениях о природе [3] сказано, в каком смысле то, что
возникает, возникает из не-сущего, и в каком - из
сущего.
С другой стороны, придавать одинаковое значение мнениям
и представлениям спорящих друг с другом людей нелепо:
ведь ясно, что одни из них должны быть ошибочными. А это
явствует из того, что основывается на чувственном
восприятии: ведь никогда одно и то же не кажется одним -
сладким, другим - наоборот, если у одних из них не
разрушен или не поврежден орган чувства, т. е.
способность различения вкусовых ощущений. А если это
так, то одних надо считать мерилом, других - нет. И то
же самое говорю я и о хорошем и о дурном, прекрасном и
безобразном и обо всем остальном в этом роде. В самом
деле, отстаивать мнение, [что противолежащие друг другу
высказывания одинаково верны],- это все равно что
утверждать, будто предмет, который кажется двойным тому,
кто нажимает снизу пальцем на глаз и тем самым
заставляет этот предмет казаться двойным вместо одного,
не один, а два, потому что он кажется двойным, и затем
снова один, так как для тех, кто не трогает глаз, одно и
кажется одним.
И вообще не имеет смысла судить об истине на том
основании, что окружающие нас вещи явно изменяются и
никогда не остаются в одном и том же состоянии. Ибо в
поисках истины необходимо отправляться от того, что
всегда находится в одном и том же состоянии и не
подвергается никакому изменению. А таковы небесные тела:
они ведь не кажутся то такими, то иными, а всегда одними
и теми же и не причастными никакому изменению.
Далее, если существует движение и нечто движущееся, а
все движется от чего-то и к чему-то, то движущееся
должно быть в том, от чего оно будет двигаться, и
Пирамида
