поступают в сражении необученные: ведь и они,
поворачиваясь во все стороны, наносят иногда хорошие
удары, но не со знанием дела; и точно так же кажется,
что и эти философы не знают что они говорят, ибо
совершенно очевидно, что ом почто совсем не прибегают к
своим началам, разве что в малой степени. Анаксагор
рассматривает ум как орудие миросозидания, и когда у
него возникает затруднение, по какой причине нечто
существует по необходимости, он ссылается на ум, в
остальных же случаях об объявляет причиной происходящего
все что угодно только не ум. А Эмпедокл прибегает к
причинам больше, чем Анаксагор, но и то недостаточно, и
при этом не получается у него согласованности.
Действительно, часто у него дружба разделяет, а вражда
соединяет. Ведь когда мировое целое через вражду
распадается на элементы, огонь соединяется в одно, и так
же каждый из остальных элементов. Когда же элементы
снова через дружбу соединяются в одно, частицы каждого
элемента с необходимостью опять распадаются.
Эмпедокл, таким образом, в отличие от своих
предшественников первый разделил эту [движущую] причину,
признал не одно начало движения, а два разных, и притом
противоположных. Кроме того, он первый назвал четыре
материальных элемента, однако он толкует их не как
четыре, а словно их только два: с одной стороны,
отдельно огонь, а с другой - противоположные ему земля,
воздух и вода как естество одного рода. Такой вывод
можно сделать, изучая его стихи.
Итак, Эмпедокл, как мы говорим, провозгласил такие
начала и в таком количестве. А Левкипп и его
последователь Демокрит признают элементами полноту и
пустоту, называя одно сущим, другое не-сущим, а именно:
полное и плотное - сущим, а пустое и - не-сущим [поэтому
они и говорят, что сущее существует нисколько не больше,
чем не-сущее, потому что и тело существует нисколько не
больше, чем пустота), а материальной причиной
существующего они называют и то и другое. И так же как
те, кто признает основную сущность единой, а все
остальное выводит из ее свойств, принимая разреженное и
плотное за основания (archai) свойств [вещей], так и
Левкипп и Демокрит утверждают, что отличия [атомов] суть
причины всего остального. А этих отличий они указывают
три: очертания, порядок и положение. Ибо сущее, говорят
они, различается лишь "строем", "соприкосновением") и
"поворотом"; из них "строй" - это очертания,
"соприкосновение" - порядок, "поворот" - положение; а
именно: А отличается от N очертаниями, AN от NA -
порядком, от N - положением. А вопрос о движении, откуда
или каким образом оно у существующего, и они подобно
остальным легкомысленно обошли.
Итак, вот, по-видимому, до каких пределов, как мы
сказали, наши предшественники довели исследование
относительно двух причин.
ГЛАВА ПЯТАЯ
В это же время и раньше так называемые пифагорейцы,
занявшись математикой, первые развили ее и, овладев ею,
стали считать ее начала началами всего существующего. А
так как среди этих начал числа от природы суть первое, а
в числах пифагорейцы усматривали [так им казалось) много
сходного с тем, что существует и возникает, - больше,
чем в огне, земле и воде [например, такое-то свойство
чисел есть справедливость, а такое-то - душа и ум,
другое - удача, и, можно сказать, в каждом из остальных
случаев точно так же); так как, далее, они видели, что
свойства и соотношения, присущие гармонии, выразимы в
числах; так как, следовательно, им казалось, что все
остальное по своей природе явно уподобляемо числам и что
числа - первое во всей природе, то они предположили, что
элементы чисел суть элементы всего существующего и что
все небо есть гармония и число. И все, что они могли в
числах и гармониях показать согласующимся с состояниями
и частями неба и со всем мироустроением, они сводили
вместе и приводили в согласие друг с другом; и если у
них где-то получался тот или иной пробел, то они
стремились восполнить его, чтобы все учение было
связным. Я имею в виду, например, что так как десятка,
как им представлялось, есть нечто совершенное и
охватывает всю природу чисел, то и движущихся небесных
тел, по их утверждению, десять, а так как видно только
девять, то десятым они объявляют "противоземлю". В
другом сочинении мы это разъяснили подробнее. А
разбираем мы это ради того, чтобы установить, какие же
начала они полагают и как начала эти подходят под
упомянутые выше причины. Во всяком случае очевидно, что
они число принимают за начало и как материю для
существующего, и как [выражение] его состояний и
свойств, а элементами числа они считают четное и
нечетное, из коих последнее - предельное, а первое -
беспредельное; единое же состоит у них из того и другого
(а именно: оно четное и нечетное), число происходит из
единого, а все небо, как было сказано, - это числа.
Другие пифагорейцы утверждают, что имеется десять
начал, расположенных попарно: предел и беспредельное,
нечетное и четное, единое и множество, правое и левое,
мужское и женское, покоящееся и движущееся, прямое и
кривое, свет и тьма, хорошее и дурное, квадратное и
продолговатое. Такого же мнения, по-видимому, держался и
Алкмеон из Кретона, и либо он заимствовал это учение у
Пирамида