уже не число, а соотношение смеси телесных чисел или
каких бы то ни было других. Таким образом, число - число
вообще или слагающееся из [отвлеченных] единиц - не есть
ни действующая причина, ни материя , ни соотношение, ни
форма вещей. Но конечно, оно и не целевая причина.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Можно было бы также поставить вопрос, какая польза от
чисел в том, что смешение выражено в числе-либо в легко
исчисляемом , либо в нечетном. На самом деле, смесь меда
и молока нисколько не станет более целительной, если их
соотношение будет равно 3: 3, а она была бы более
полезна, если бы без всякого [определенного] соотношения
сделали ее более жидкой, чем если соотношение смеси
выражено определенным числом, но напиток будет крепким.
Далее, соотношения смеси заключаются в сложении чисел, а
не в [умножении] чисел, например: 3+2, а не 3х2. Ведь
при умножении должен сохраняться один и тот же род и,
следовательно, должен измеряться через 1 тот ряд,
который может быть выражен через 1х2х3, и через 4 - тот,
который может быть выражен через 4х5х6; поэтому все
произведения, [в которые входит один и тот же
множитель], должны измеряться этим множителем.
Следовательно, не будет числом огня 2х5хЗх6 и в то же
время числом воды 2х3.
А если необходимо, чтобы все было связано с числом, то
необходимо, чтобы многое оказывалось одним и тем же, и
одно и то же число - для вот этой вещи и для другой. Так
есть ли здесь число причина и благодаря ли ему
существует вещь или это не ясно? Например, имеется
некоторое число движений Солнца, и в свою очередь число
движений Луны, и число для жизни и возраста у каждого
живого существа. Так что же мешает одним из этих чисел
быть квадратными, другим - кубическими, в одних случаях
равными, в других - двойными? Ничто этому не мешает,
скорее необходимо [вещам] вращаться в этих [числовых
отношениях], если все связано с числом. А кроме того,
под одно и то же число могли бы подходить различные
вещи; поэтому если для нескольких вещей было бы одно и
то же число, то они были бы тождественны друг другу,
принадлежа к одному и тому же виду числа; например,
Солнце и Луна было бы одним и тем же. Однако на каком
основании числа суть причины? Есть семь гласных,
гармонию дают семь струн, Плеяд имеется семь, семи лет
животные меняют зубы (по крайней мере некоторые, а
некоторые нет), было семь вождей против Фив. Так разве
потому, что число таково по природе, вождей оказалось
семь или Плеяды состоят из семи звезд? А может быть,
вождей было семь, потому что было семь ворот, или по
какой-нибудь другой причине, а Плеяд семь по нашему
счету, а в Медведице - по крайней мере двенадцать,
другие же насчитывают их больше; и X, Ps, Z они
объявляют созвучиями, и так как музыкальных созвучий
три, то и этих звуковых сочетаний, по их мнению, тоже
три, а что таких сочетаний может быть бесчисленное
множество, это их мало заботит (ведь GR также можно было
бы обозначать одним знаком). Если же [они скажут, что]
каждое из этих сочетаний есть двойное по сравнению с
остальными [согласными], а другого такого звука нет, то
причина здесь в том, что при наличии трех мест [для
образования согласных] в каждом из них один [согласный]
звук присоединяется к звуку S, и потому двойных
сочетаний только три, а не потому, что музыкальных
созвучий три, ибо созвучий имеется больше, а в языке
больше таких сочетаний быть не может. В самом деле, эти
философы напоминают древних подражателей Гомера, которые
мелкие сходства видели, а больших не замечали. Некоторые
же говорят, что таких сходств много, например: из
средних струн одна выражена через девять, другая - через
восемь, и точно так же эпический стих имеет семнадцать
слогов, равняясь по числу этим двум струнам, и
скандирование дает для его правой части девять слогов, а
для левой - восемь; и равным образом утверждают, что
расстояние в алфавите от альфы до омеги равно расстоянию
от самого низкого звука в флейтах до самого высокого,
причем у этих последних число равно всей совокупной
гармонии небес. И можно сказать, что никому бы не
доставило затруднения указывать и выискивать такие
сходства у вечных вещей раз они имеются и у вещей
преходящих.
Но эти хваленые сущности которые имеются у чисел, равно
как их противоположности и вообще все относящееся к
математике, так, как о них говорят некоторые, объявляя
их причинами природы, - все они, по крайней мере при
таком рассмотрении, ускользают из рук (ведь ничто среди
них не есть причина ни в одном из тех значений, которые
были определены для начал). [Сторонники этого взгляда]
считают, однако, очевидным, что [в числах] имеется
благо, что в ряду прекрасного находится нечетное,
прямое, квадратное и степени некоторых чисел (совпадают
же, говорят они, времена года и такое-то число) и что
все остальное, что они сваливают в одну кучу на основе
своих математических умозрений, имеет именно этот смысл.
Потому оно и походит на случайные совпадения.
Действительно, это случайности, пусть даже близкие друг
к другу, а составляют они одно, лишь поскольку имеется
Пирамида