на пустыню в состоянии самума. Между воплощениями в этом слое
стихиали пустынь находятся в Шим-биге, где усугубляют мучения
проходящих через этот инфрафизический туннель человеческих душ,
терзая их в виде присасывающихся к ним вихрей. Пустыня в
состоянии покоя, когда стихиали Свикса утомлены или погружены в
забытье, являет человеческим очам такой величавый простор,
такие мирные и чистые дали, а небо зияет над ней с такой
очевидной божественностью, что, вероятно, нигде в Энрофе нет
областей, более способствующих созерцанию Единого. Легко
понять, почему четкое единобожие возникло и утвердилось именно
в странах с великими пустынями. Но пустыня двойственна. И следы
замутняю-щих лик неба песчаных смерчей, следы затемняющих лик
Единого стихиалей Свикса можно разглядеть даже на страницах
таких памятников мирового откровения, как Библия и Коран.
В непроглядных мирах земного ядра находятся между
инкарнациями души еще и других стихиалей: угрюмых, косных,
мрачных и алчных стихиалей морских глубин. Область их
воплощений, Нугурт, дождется просветления очень, очень не
скоро, лишь к концу второго зона. Но если силы Шартамахума
вырываются на поверхность в часы извержения, то излучения
Нугурта поднимаются, напротив, исподволь, из глубинной тьмы,
сквозь пронизанный светом мир прекрасных стихиалей верхних
слоев моря. В открытом океане излучения Нугурта сильней, потому
что там толща глубинных темных слоев массивнее, чем в
мелководных морских бассейнах. Для нас это излучение физически
не опасно, но его опустошающему, отягчающему действию подпадает
душевный состав нашего существа. Это могли бы проследить на
самих себе многие моряки, если бы мысль их была вооружена
трансфизическим анализом.
И есть еще один мир демонических стихиалей, стоящий как бы
особняком, так как он связан не со стихиями Природы, а со
стихией человечества. Слой этот называется Дуггур, и запомнить
это название необходимо, ибо там царят демоны великих городов
Энрофа, в высшей степени опасные для нашего душевного существа.
Подобно Агру и Буствичу, в структурном отношении Дуггур
представляет собой океанообразную сферу темных паров, не
обитаемую никем, и редкие острова, пространственно связанные с
городами-гигантами трехмерного мира. Ландшафт резко
урбанистичен, даже более урбанистичен, чем в шрастрах, потому
что здесь нет ни гор, на лавовых морей, ни растительности, но
зато и колорита тьмы и багровых свечений тоже нет в нем. Весь
спектр нашего мира наличествует и там, преобладают же тона
мутно-синие, сизые, серые, голубовато-лунные. Из Дуггура видно
даже небо, но из всех небесных светил - только Луна, ибо его
пространство гаснет вскоре за пределами лунной брамфатуры.
Впрочем, и Луна там имеет совсем не такое обличье, к которому
привыкли мы, потому что из всех слоев ее брамфатуры обитатели
Дуггура видят лишь тот, где обитает Воглеа - великий лунный
демон. В русском языке нет соответствующего слова женского
рода; но, говоря о мирах, подобных Дуггуру, потребность в таком
слове переходит в необходимость. И хотя слово "демоница"
непривычно и немузыкально, мне придется его употреблять.
Демоницы великих городов нашего слоя обременены в Дуггуре
гигантскою материальностью. Эти воплощения их отчасти
человекоподобны, но лишь настолько, насколько могут походить на
человека необъятные туши, почти не способные к передвижению. В
каждом из городов Дуггура такая демоница только одна; население
же городов состоит из мелких демонов обоего пола, и по размерам
своим, и по форме едва отличающихся от человека. Как пчелы
вокруг матки, кишат они вокруг своей владычицы; но цель их -
лишь отчасти помощь ей, главное же - наслаждение, а ее смысл и
цель - не продолжение рода (он продолжается и без нее), а
удовлетворение похоти своих подданных. Для демониц созданы
грандиозные обиталища; в каждом из городов Дуггура такое
обиталище- одно, в форме усеченной пирамиды: оно напоминает
чудовищный жертвенник. Дуггур не только грандиозен, он
по-своему даже величав и, во всяком случае, роскошен. Как и в
шрастрах, там имеется эквивалент человеческой техники, хотя по
уровню его можно было бы сравнить с техникой в наших великих
городах древности.
Организация общества развивается очень медленно,
мало-помалу начиная проявлять некоторые признаки того, что на
языке человеческих понятий называется самоуправлением. Но
социально-экономической основой остается рабство, причем рабами
здесь оказываются те, кто сорвался сюда из человечества или из
некоторых миров других стихиалей. Положение мелких демонов
Дуггура напоминает положение патрициев и всадников в Древнем
Риме. Нельзя сказать, чтобы они были как-нибудь особенно
жестоки, но сладострастны они свыше всякой меры, как не
сладострастно ни одно существо в Энрофе. Основ владычества
великих демониц здесь не могли бы потрясти никакие мятежи, ибо
оно основано не на страхе, а на похоти, которую испытывают к
ним миллионы подданных, и на наслаждении, которое им даруется в
награду за их послушание и любовь.
Демоницы Дуггура телесно отдаются одновременно целым
толпам, и в их обиталищах, полудворцах-полукапищах, идет
непрерывная, почти непонятная для нас оргия во славу
демонической царицы Луны, той самой, чье влияние испытываем
иногда и мы, люди, в городские лунные ночи: оно примешивается к
маняще возвышенному и чистому влиянию светлой Танит, возбуждая
в человеческом существе тоску по таким сексуальным формам
наслаждения, каких нет в Энрофе. В Дуггуре эти формы есть. В
Дуггуре выработана почти необозримая шкала этих форм, столь
разнообразных, как нигде в Шаданакаре. Влияние Танит сюда не
достигает совсем, о солнечном свете здесь не имеют даже
представления, все погружено то в сизый сумрак, то в
бледно-синеватое, фиолетовыми вспышками играющее освещение
Луны, и ничто не мешает бушеванию страстей, вызываемых лунною
демоницей Воглеа. От непрерывных оргий во дворцах-жертвенниках
Дуггура клубы испарений восходят к ней, и она пьет их, но
Пирамида