поднял его наверх. Вольский, сопровождаемый только одним
«косоглазым», попал в какое-то помещение. Здесь я не могу не
привести часть протокола, составленного Бланей:
Вопрос: Кто вошел первым? Вольский: Он показал мне,
чтобы я вошел. Вопрос: Что вы там увидели?
Вольский: Еще двух таких же. Они были одинаковые…
только один держал в лццонях нечто вроде сосульки, какие
висят на крышах… такие хрупкие, и они откусывали от этого,
0ноломалосьбесшум110,кактесто,без хруста. Итот, кто пришел
со мной, подошел и откусил. А потом жестом пригласил и меня
попробовать. Ноя замотал головой, что, мол, не хочу… больше
мне не предлагали. Вопрос: А что было внутри, около этих
людей?
Вольский: Ничего. Пусто. Только стены, пол и потолок.
Все черное, но не чисто черное, а немного сероватое (он
показывает на кусочек черного бакелита). Только на стенах
были как бы ящички, 10 — 12 рядов. Знаете ли, когда я вошел,
в двух шагах от входа лежали птицы… сороки или вороны, не
знаю, как точно их назвать. Они были живые, но не
шевелились… только иноща шевелились.
Зеленые люди дали знак раздеться, что крестьянин
аккуратно исполнил. Они его «пощелкали» какими-то
«соединенными мисочками» со всех сторон. После чего ему
показали, что он может идти. Учтивый поляк оделся,
огляделся, снял шапку и с поклоном сказал: «До свидания». Те
тоже слегка поклонились и даже засмеялись…
Рассказ Яна Вольского очень интересен в деталях, но
из-за объема книги не остается места для подробного
описания. Збигнев Бланя провел расследование, нашел
косвенных свидетелей (шесть человек видели небольшие следы
на земле, над которой висел аппарат), опросил близких и
соседей крестьянина. Они охарактеризовали Вольского как
уравновешенного и почтенного человека. В расследование
включились и другие специалисты. Бланя пишет:
Я «мучил» свидетеля несколько часов, пытаясь найти
слабые стороны в изложении фактов или в его поведении, чтобы
обнаружить какие-нибудь несуразности либо лишить его
самообладания. Несмотря на провокационные вопросы, в
рассказе крестьянина не выявилось никаких внутренних
противоречий и его содержание соответствовало содержанию
проведенной несколькими днями ранее беседы с любликским
корреспондентом… (Речь идет о человеке, который первым
записал рассказ Вольского на магнитофонную ленту и сообщил о
событии Блане.) Ничто не говорило нам о возможности
мистификации, а предположение о сновидений мы отодвигали все
дальше и дальше, так как не было оснований считать, что эта
история приснилась крестьянину. Логика случая была типична
для реальности и ни в коей мере не являлась логикой сна… Я
не обнаружил никаких отклонений ни в социологическом, ни в
психологическом плане. Свидетель, по моему мнению, человек,
которому можно верить, почтенный и заслуживающий полного
уважения. Я не вижу, по крайней мере пока, ничего, что могло
бы вызвать сомнение и неуверенность.
Это «здравомыслящее заключение» социолога, однако, не
помешало профессору Мечиславу Суботовичу отметить в уже
цитированной статье, что все рассказы о встречах с
внеземными существами — ложь, видения или основаны на
наивности, и, в частности: «Такого же свойства является и
«встреча» с космическими существами крестьянина из
Люблинского воеводства (ПНР), свидетельствующая о наивности
наблюдателя».
Такое заключение вызывает некоторое недоумение, потому
что В.И. Санаров в своем исследовании приводит случай,
происшедший с Вольским, как заслуживающий определенного
доверия. Но мы не задаемся целью доказать или опровергнуть
подлинность рассказа. Он изложен так подробно, чтобы
читатель сам мог сопоставить событие в Валензоле и абсурдный
случай около Эмильцина. В обеих историях перед нами сельские
жители, не искушенные в уфологии, с традиционным
мировоззрением и простыми трудовыми навыками. Оба встречают
гуманоидов «мелкой расы», но с различными чертами. У
человечков господина М. огромные плешивые головы, «как
футбольные мячи», с чрезвычайно белой кожей. «Косоглазые»
существа пана Вольского имеют зеленые лица и руки, покрытые
головы. Их поведение по отношению к людям также различно:
«французские» гумапоиды, хотя и не имеют враждебных
намерений, предпочитают «обезвредить» па полчаса свидетеля и
интересуются не им, а чем-то, что связано с лавандовым
полем. «Польские» гуманоиды выглядят как-то «гуманнее», они
как бы изучают человеческую психику и анатомию и
доброжелательно улыбаются.
Такие загадки (возможно, человеческой психики, если
принять взгляды доктора Суботовича) иногда вставали перед
серьезными исследователями. Доктор Хайнек рассказывал, как
его вызвали в Соккоро (НьюМексико), чтобы расспросить
свидетеля Лони Замора, по профессии полицейского. Вот как
там развивались события: 24 апреля 1964 года южнее города
Замора на служебной машине преследовал мотоциклиста, едущего
с превышением скорости. Он прекратил преследование, потому
что заметил спускавшийся аппарат, из которого било пламя.
Позднее он увидел между холмами приземлившийся яйцевидный
объект, стоявший на *ногах»(!), а около него — две фигуры в
белых накидках. Подбежав к месту приземления, он обнаружил,
что аппарат уже улетел. Замора доложил в штаб, и к этому
месту направился на машине сержант Чавес. Но он заблудился и
опоздал. Увидев расстроенного коллегу, он спросил его: «Что
случилось, Лони? Ты выглядишь точно видел дьявола!» Замора
ответил: «Может быть, я его и видел!» Хайнек пишет:
Я посетил место несколько дней спустя, изучил следы
посадки и обгоревшую растительность. Чавес, как он мне
Пирамида