мне предстоит скорый, Николой наказанный да Хранителями моими верными...
Следователь (глухо): -- Значит, собрался все же помирать, Андрей Николаевич?
Стоменов: -- Я про девку сказ веду. Али интерес потерял? Впрочем, понял
иль не понял -- дело твое, мне без интересности... Как говорю тебе --
тысячи и тысячи мировоззрениев будет всяческих, и спор иметь за
истинность свою -- только зазря жизнь свою истратить, пустою ее
сделать. Оттого и не переубеждаю я тебя ни в чем: хранитель сказывал --
говори, вот я и разговор с тобой веду. Помнишь, что говорил: имею
пряник, дак это справедливость, а не имею -- тоже справедливость
выходит. Убил девку я -- от миру не убыло, а сохранил бы жизнь ее --
дак в мире тоже не прибавится. Если это уразумеешь, Сергей Дмитрич, --
остальное тоже вместишь в мере полной.
Следователь (после некоторой паузы): -- Значит... бессмысленно все, да?
Стоменов: -- Фу ты, ну ты! Заговорил чего, а... Жизнь проживи для тела
и ума своего хорошую, славную, долгую да удовольственную, вот и выйдет
-- и на земле хорошо было, и в Царстве мертвых ладно. А там, в царстве
этом, -- равны все будут, ни чинов, ни богатств, ни наград не имеют --
но муку или радость вечную каждый сам себе отмеряет еще прижизненно.
Никакого тебе, Сергей Дмитрич, суда и сковород горючих -- сам ты себе
сковорода или сад райский выйдешь. Жизню свою посвятил если стремлениям
к братству всеземному -- то к чему там, среди душ умерших, стремиться
будешь, если равны там все будут без всяческого твоего участия? Аль
коммунизму вашему? Аль сатане тайному, которого и глаз никогда не зрел?
Тело, дух и Сила твои -- вот отрады земные Великие, и нет ничего
значительнее их на земле этой. Не для мира, Дмитрич, -- но для тебя,
только для тебя одного -- и никого больше!.. Это не есть смысл по
понятиям нашенским, Магам рода Кривошеевского, но по вашим, людским, --
дело говорю -- таков смысл и есть... А почему -- не для мира, а для
тебя единственно -- дак, уразумел поди уже -- нет миру от тебя ни
радостев, ни горя. Живешь ты на свете белом добро али худо -- ни
звездам, что на небе светят, ни жуку, что в куче навозной копошится, ни
белке, что по деревьям скачет, -- без интересу существование твое. Упал
в бессилье если подле дома мурашиного -- вот им и отрада, обглод
сделают тебя до последней белой косточки, а если просто рядом прошел --
то и дела им нет. Вот и наука вся, Сергей Дмитрич.
Тело свое вожделением страстным ублажай, питайся справно и правильно,
храм тела твоего береги, сигарок не ведай и лекарствов, которые разума
лишают. Силу имей надежную, верную, стержень внутренний крепкий --
тогда и суетное многое сгинет навечно, по-пустому печалиться не будешь
почем зря... Говорить это Магу будущному я не должен -- сам все
постигнет в пути своем, но тебе, Дмитрич, уж не обижайся на старика --
не стать магом уже... Но Силу немалую приобресть сможешь, если вместишь
и поймешь -- для того и ведаю.
Следователь: -- Стать одиноким эгоистом?
Стоменов: -- Ишь, словечко вымолвил... Сколько еще их знаешь? Тысячу?
Десяток тысяч? Все-то у вас название имеет... Пошевелил я правой ногой
-- глядишь, уже и слово новое придумали. А рукой дрыгнул -- еще
словечко вышло. Скажу я тебе, Дмитрич, вещицу одну важную. Помнишь, про
Степана я тебе ведал, который дедом истинному семени Кривошеевскому
приходится? (следователь кивает головой). Так вот, уяснил для себя
Степан мудрость одну, когда в концлагерях сидел немецких. Заборов много
придумано, которые из слов одних сплетены, -- того не делай, этого не
трожь, не убей, не ходи, очень плохо и много еще других -- да только
всего лишь один забор неодолимый взаправду существует. И знаешь, какой?
Да та проволока с колючками, по которой электричество пропущено...
Только она и есть забор истинный, а все остальное -- слова пустые, и
ничего более...
Не думай, Сергей Дмитрич, что если ты слово особое для каждого явления
в мире этом придумал, то и мир, значит, понял доподлинно. Детей
интересует -- почему звезды свет дают, вас же -- как они называются, и
если нет еще названиев у них, то придумать их надобно пренепременно. А
то выдумали -- коммуна, братство... У нас, Кривошеевских, с волками
лесными уговор имелся -- вы нас не трогаете, а мы вас. И никакого тебе
братства и равенства...
Двадцатый день допроса...
Следователь: -- Я вот что спросить хотел у тебя, Андрей Николаевич.
Существуют ведь очень распространенные представления о том, что
человеческая душа, дух, духовная суть его -- даже не знаю, как сказать
лучше, -- в общем, происходит перевоплощение духа этого из одной
телесности в другую. Но вот тебя я слушаю, и получается обратное. Как
же выходит тогда? В теле Земном толику малую живешь, а в загробном
царстве -- так вечность целую... Неправдоподобно получается...
Стоменов: -- Ты вопрошаешь, а я ответ даю. Нравится тебе это аль не
нравится -- досуг твой будет, мне твое своим подменять без надобности,
я уже сие говорил как-то. Если спрашиваешь, то слухай да кумекай,
Сергей Дмитрич... (после некоторой паузы). Есть людишек неисчислимое
множество, что страх перед смертью будущной великий испытывают, но о
существовании своем после смерти особо не пекутся. Они могут веру иметь
в Господа бога, в судилище божие иль еще во что-нибудь, по вере своей
грех иметь с регулярностью, да и замаливать его в церквях и у людей
специальных, которые по греху этому прощение, значит, выдают. Только
попомни меня: когда уйдут они, умрут, тело немощное свое покинут --
обнаружится, что не будет суда божьего над ними, ни рая не будет и ада,
но только сладость или муки в них самих уже полностью содержатся. И
если ты по разумениям общепринятым ни единого греха не сотворил -- нет
надежности и тогда, что благостным твое проживание в царстве смертном будет.
Есть люди другие, которые не особо верят ни в богов, ни в чертей, а
жизнь земную стремятся прожить наисладчайшим образом. Им более худо
Тэги:
Колдовство Чёрная магия
Скачать книгу [0.64 МБ]
Пирамида