время, пока я концентрирую внимание на этой деятельности. Остановка же
внутреннего диалога не есть самоцель, а есть некое средство освобождения
для того, чтобы придти к другим состояниям.
Получается, что те люди, которые не слишком большое внимание уделяют
остановке внутреннего диалога пытаются просто некими простейшими методами
заглушить его. Часто им это удается и Кастанеда привождит примеры, как
можно заглушать внутренний диалог. Например, идя по улице, концентрировать
внимание на горизонте. Если после этого перейти к более низким состояниям,
в которые человек хочет войти, то внимание от горизонта отвлекается и
внутренний диалог, вообще говоря, возникает снова. Чтобы взять под
контроль внутренний диалог, надо выяснить и как-то экранировать причины
возникновения внутреннего диалога. Причинами же внутреннего диалога
являются рассудочные схемы, которые служат связями между отдельными
образами. Пока у меня есть неконтролируемая схема различных образов,
связанных между собой, постольку у меня эти схемы возобновляют внутренний
диалог. Ничего поделать с этим нельзя. Каким образом возникает
эмоционально значимый образ, т.е. образ любимой или ненавидимой вещи?
Понятно, что сначала возникают эти образы, затем они связываются между
собой каким-то способом и возникают некие рассудочные схемы. Каждый кокон
имеет приказ орла самосохраняться. Животная душа, в которую входит
рассудок, разделена на мужскую и женскую, поэтому, например, мужчина, имея
этот приказ, стремиться сохранить не только себя, но и весь мир в
отношении к женскому образу (идее). В этом причина того, что возникающие в
сознании образы являются некой суперпозицией, воспринимающей и
воспринимаемой формы, тем самым образ смутен, т. е. не адекватен ни мне,
ни познаваемому об'екту. Это реальность, в которой находится средний
человек, вообще не контролирующий возникновение этих смутных образов.
Следуя этим образам, я плохо сохраняю собственный кокон и плохо познаю
окружающий мир, т. к. нет дожного разделения, этой смутности. Можно
привести пример с пирамидой и кубом. Если воспринимающая форма имеет вид
пирамиды, а воспринимаемая форма имеет вид куба, то тогда то, что
получается в результате не похоже ни на куб, ни на пирамиду. Это можно
проиллюстрировать рисунком:
Рисунок 23:
/----------------/
/. /!
/ . / !
/ . * / !
/ . . .. / !
/ . .. . .. / !
------------------ !
! . .. . .. !
! ... . ! ... !
! ...........!...../
! . . . ! /
! . . . ! /
! . . . ! /
! .. .! /
!. .!/
------------------
Если в момент контакта оптимально совпадают и куб, и пирамида, т. е.
мои чувства максимально правдивы, то в этом случае совпадают основания
куба и пирамиды. Тогда основание воспринимается адекватно, т. к. То, что
совпадает, воспринимается адекватно, а стороны будут представлять некую
усредненную поверхность, не похожую ни на куб, ни на пирамиду. Такова
реальная ситуация, с которой приходится иметь дело. Если исходить из тех
образов, которые имеются в сознании, возникающих примерно таким путем, то
получается, что я не могу адекватно познавать ни себя, ни окружающий мир.
Отсюда возникает масса путаницы и непонимания между людьми. Более того,
человек сам себя не понимает, находясь в разных состояниях. Разум может
образовывать образы ясные и отчетливые, т. к. он не разделен в себе, как
животная душа. Что значит ясный образ или, применительно к разуму, ясное
представление?
Представление ясное, если оно существует для себя, т.е. если из него
самого видна необходимость его существования. Если найден тот или иной
адекватный образ или адекватное представление, то все, что вытекает
отсюда, тоже является адекватным, т. е. в этом случае адекватным самому
себе. Поэтому здесь возникают два вида деятельности: деятельность разума и
деятельность рассудка. Рассудок, по мере своего личного опыта, набирает
массу неадекватных представлений. Разум, по мере своей разумной
деятельности, набирает некое количество адекватных представлений, и задача
заключается в совмещении этих представлений между собой, что и называется,
в общем случае, взять рассудок под контроль. При этом в разуме сначала
возникают представления более простые, потом они усложняются: переходят к
видам, родам представлений и, тем самым, как бы поднимаются над
субстанциональной поверхностью представлений к видо-родовым отношениям и,
вообще говоря, к субстанции, к субстанциональной точке зрения. Чем выше
разум поднимается в своем развитии к субстанциональной точке зрения, тем
большее количество вещей, воспринимаемых им, охватываются с точки зрения
бога или орла. Чем выше он поднимается, тем больше образов, которые
являлись прерогативой рассудка, входят в подчинение субстанциональной
точке зрения разума. Автоматически этого не происходит. Если разум уже
поднялся до некой субстанциональной точки зрения, скажем, человек уже стал
воином, понимает основные ценности пути воина, тогда только начинается
основная работа по переработке образов рассудка и переподчинению их
разумным представлениям, разумным идеям. Хорошо бы, конечно, свести все
смутные образы к адекватным представлениям разума, поднять к
субстанциональной точке зрения, т. е. все видеть, так сказать, с позиции
орла. До конца это сделать оказывается невозможным, т. к. эманации разума
не имеют власти над эманациями животной души. Можно взять животную душу и
рассудок, в частности, под контроль, если познать механизм действия
рассудка, механизм образования суждений и, в первую очередь не
отождествлять себя с этими механизмами. Не отождествлять себя как человека
Скачать книгу [0.16 МБ]
Пирамида