Оставшись в одиночестве, я спрятала наши котомки под ветками, растянулась среди
опавших листьев и усыпала ими свою одежду. Я так хорошо замаскировалась, что любой
странник, бредущий по лесу, прошел бы мимо в двух шагах, не заметив меня. Даже Йонгден
с трудом отыскал меня, когда вернулся с водой.
Мы с моим спутником отправились в путь в китайских платьях, которые носили во
время путешествия по Китаю. Эта одежда не привлекала к нам внимания. Даже если бы меня
увидел кто-то, с кем я уже встречалась или кто так или иначе распознал во мне иностранку,
мой наряд не вызвал бы подозрений относительно наших планов. Большинство иностранцев,
обитающих в отдаленных районах Китая, заимствовали свой костюм у здешних жителей.
Добравшись до этого места, мы могли с полным правом полагать, что отныне на нашем
пути будут встречаться только совершенно незнакомые люди: тибетские паломники.
Следовательно, лучше было затеряться в их толпе в качестве заурядных арджопа .
Арджопа называют паломников, в большинстве своем монахов, странствующих
пешком с поклажей; эти люди тысячами бродят по Тибету, посещая места, которые издавна
по какой-либо причине почитаются как святыни.
16 Дочё — пирамида из камней, сложенных на дороге или в любом другом месте в честь богов. «Дочё»
означает «Приношение из камней».
Среди них можно видеть некоторое количество подлинных бедняков и даже
профессиональных нищих, маскирующихся под паломников, чтобы заполучить более
щедрые дары; однако у большинства арджопа есть дом в родных краях и средства к
существованию; тем не менее их доходы слишком незначительны, и они не могут позволить
себе такую роскошь, как животные для верховой езды.
Я решила переодеться арджопа , так как в этом обличье, как ни в одном другом, можно
было передвигаться, не привлекая к себе внимания. Йонгден — подлинный и образованный
лама — должен был превосходно сыграть свою роль, а его престарелая мать (то есть я),
которая предприняла не одно долгое паломничество по причине своего благочестия, не
могла не показаться приятной особой и не вызвать к себе сочувствие.
Эти соображения определили мой выбор. Признаться, меня бесконечно привлекала
полная свобода арджопа , которые не обременены заботами, связанными со слугами,
лошадьми, багажом, и спят каждую ночь, где им вздумается, на свежем воздухе.
Теперь, когда десятимесячный опыт17 позволил мне оценить и радости, и лишения, и
тяготы этой красочной жизни, я полагаю, что более восхитительную жизнь невозможно себе
представить, и считаю самыми счастливыми днями то время, когда я брела по горам и
долинам чудесной Страны Снегов с нищенской сумой за спиной.
После обильной трапезы, состоявшей из тсампа , сушеного мяса и чая с маслом, мы
опять натянули тибетские одеяния. Я отнюдь не могу сказать, что мы замаскировались:
Йонгден вновь облачился в платье ламы, которое носил со времен юности; я же в течение
многих лет одевалась на тибетский лад. Единственное новшество заключалось в нарочитом
убожестве наших костюмов.
Некоторые затруднения возникли с головным убором. Покидая Амдо, я не захватила с
собой тибетской шляпы, рассчитывая купить ее в Атунцзе, но обстоятельства вынудили меня
следовать иным маршрутом, и на пути не оказалось ни единой лавки, торговавшей этим
товаром.
Пока что старый красный кушак заменял мне головной убор. Я обмотала им голову, и
он отдаленно смахивал на чалму женщин Луцзе-Кьянга. Красный цвет пояса, вместо
традиционного голубого, не должен был вызвать нареканий, ибо эта замена была оправдана
моим положением — я выдавала себя за вдову некоего нагспа .
Сапоги с немного загнутыми носками, купленные в Кхаме, а также ткань моего платья,
изготовленная в этой провинции, соответствовали местности, из которой мы пришли, и
служили мне свидетельством о гражданстве.
Несколькими годами раньше я обрезала волосы. Решив отправиться в путь в светском
платье, я стала отращивать волосы, но они были гораздо короче традиционных косичек,
которые следует носить по тибетскому обычаю. Многие жительницы Тибета сталкиваются с
той же проблемой, и они преподали мне урок. Волосы яка, припасенные для этой цели,
дополнили мою прическу, и чтобы ее коричневый цвет гармонировал с черной как смоль
гривой, я натерла свою шевелюру палочкой китайской туши, слегка смоченной в воде.
Массивные серьги очень сильно изменили мой облик. В довершение всего я напудрила
лицо 18 смесью из толченых углей и какао. Признаю, что это странный состав, но
театральные поставщики, у которых я могла бы раздобыть более изысканный грим, еще не
открыли филиалов в тибетских лесах.
Мы снова двинулись в путь, спрятав в зарослях кустарника различные детали
17 Восемь месяцев моего последнего путешествия в Лхасу и два месяца другого путешествия по Восточному
Тибету.
18 Это было связано с тем, что в тех краях, куда я направлялась, у женщин смуглый цвет лица, как у
цыганок, а в провинциях Ю и Цзанг встречается немало красавиц с белой кожей и розовыми щеками.
отслуживших свое китайских костюмов.
На следующее утро нам удалось отыскать для отдыха после ночного перехода лишь
сырое место, находившееся почти на одном уровне с маленькой речушкой. Мы съели
немного тсампа и масла, но, будучи слишком близко от дороги, не решились развести
костер и пили холодную воду с неприятным привкусом плесени.
Покончив со скудной трапезой, я погрузилась в глубокий сон. Первое, что я увидела,
когда проснулась, был мужчина, одетый по-тибетски, в мягкой фетровой шляпе
иностранного производства, какие носят солдаты лхасской армии за пределами столицы.
Мгновенно рой мыслей закружился в моем уме, еще скованном сном. «Тибетский
солдат!.. Неужели его послали с этой стороны границы, чтобы следить за нами?.. Неужели
тибетские власти были осведомлены о том, что мы направляемся к Докарскому перевалу?..»
Я должна была любой ценой сбить его с толку, убедить, если это еще возможно, что я —
коренная жительница Тибета. И я не придумала ничего лучше, как высморкаться для вида,
утирая нос рукой. Это движение вывело меня из состояния дремоты, в котором я находилась.
Солдат исчез: стоящий напротив утес и несколько веток ввели меня в заблуждение.
Странная галлюцинация, над которой можно было тут же посмеяться, слишком меня
напугала, и мне было не до смеха; хуже того — я дрожала характерным образом, что
свидетельствовало о последствиях нашего длительного пребывания в этом гиблом месте: у
меня начался приступ лихорадки.
Я взглянула на часы: они показывали три. Было еще довольно рано пускаться в путь, но
ущербная луна восходила лишь около полуночи, и за то короткое время, что она была на
небе, мы не успевали совершить длительный переход. Стало невозможно путешествовать
только ночью, как мы договорились, ибо это задержало бы нас поблизости от границы и
сулило немало опасностей.
Поздним вечером мы добрались до места необычайной красоты — перед нами лежала
просторная поляна, окруженная стеной кустарника. Несколько великолепных деревьев, как
гигантские колонны, вздымали ввысь свои громадные стволы с раскидистыми кронами. Под
сенью густой листвы царил непроглядный мрак, навевавший чувство священного ужаса.
Казалось, что мы находимся в храме, где торжественно совершаются грозные оккультные
обряды.
Пирамида