-- Садись, я приготовлю чаю, -- сказал Алхимик.—
Поужинаем этими ястребами.
Юноша подумал, что это те самые птицы, которых он накануне видел в небе, но
вслух не сказал ни слова. Алхимик растопил очаг, и вскоре шатер заполнился
ароматом жареной дичи. Он был вкуснее дыма наргиле.
-- Зачем ты хотел меня видеть?
-- Все дело в знаках. Ветер рассказал мне, что ты придешь
и что тебе потребуется моя помощь.
-- Нет, это не я, это другой путник—англичанин. Это он искал тебя.
Прежде чем он меня найдет, ему предстоит много других встреч. Однако он
на верном пути. Он смотрит уже не только в книги.
-- А я?
-- Если ты чего-нибудь хочешь, вся Вселенная будет
способствовать тому, чтобы желание твое сбылось, -- повторил Алхимик слова
старого Мелхиседека, и юноша понял, что повстречал еще одного
человека, который поможет ему следовать Своей Стезей.
-- Ты будешь меня учить? -- спросил он.
-- Нет. Ты уже знаешь все, что нужно. Я лишь сделаю так,
чтобы ты добрался до цели и дошел до своих сокровищ.
-- Но в пустыне идет война, -- повторил Сантьяго.
-- Я знаю пустыню.
-- Я уже нашел свое сокровище. У меня есть верблюд,
деньги, которые я заработал, торгуя хрусталем, и еще полсотни золотых. Теперь
на родине я стану богачом.
-- Однако все это ни на шаг не приближает тебя к пирамидам, --
напомнил Алхимик.
-- У меня есть Фатима. Это сокровище стоит всего остального.
-- От нее до пирамид тоже далеко.
Они замолчали и принялись за еду. Алхимик откупорил
бутылку и налил в стакан Сантьяго какой-то красной жидкости. Это оказалось
вино, равного которому юноша в жизни своей не пробовал. Однако Закон запрещает
пить вино.
-- Зло не в том, что входит в уста человека, а в том, что выходит из них, --
сказал Алхимик.
От вина Сантьяго повеселел. Но хозяин по-прежнему внушал ему страх. Они сидели
рядом у входа в шатер и глядели, как меркнут звезды при свете полной луны.
-- Выпей еще -- это отвлечет тебя, -- сказал Алхимик, который заметил, как
подействовало вино на юношу. -- Наберись сил, как подобает воину перед битвой.
Но не забывай, что сердце твое там, где сокровища. А их надо найти, ибо только
так все, что ты понял и прочувствовал на пути к ним, обретет смысл.
Завтра продай своего верблюда и купи коня. У верблюдов коварный нрав: они
шагают и шагают без устали. А потом вдруг опускаются на колени и умирают. Конь
же выбивается из сил постепенно. И всегда можно сказать, сколько еще
он может проскакать и когда падет.
Прошел день, и к вечеру Сантьяго, ведя в поводу коня, пришел к шатру
Алхимика. Вскоре появился и тот, сел на коня, а сокол занял свое место у него на
левом плече.
-- Покажи мне жизнь пустыни, -- сказал он. -- Лишь тот, кто найдет здесь
жизнь, сможет разыскать сокровища.
Они пустились в путь по пескам, освещенным луной. «Вряд ли мне удастся это, --
думал Сантьяго.—Я совсем не знаю пустыни и не смогу найти в ней жизнь».
Он хотел было обернуться к Алхимику и сказать ему об этом, но побоялся.
Подъехали к тем камням, возле которых юноша следил за полетом ястребов.
-- Боюсь, ничего у меня не выйдет, -- решился все же Сантьяго.—Знаю, что в
пустыне есть жизнь, но найти ее не сумею.
-- Жизнь притягивает жизнь, -- отвечал на это Алхимик.
Юноша понял его, отпустил поводья, и конь его сам стал
выбирать себе дорогу по пескам и камню. Алхимик ехал следом. Так прошло
полчаса. Уже скрылись вдали финиковые рощи, исчезло все, кроме валунов, в
свете гигантской луны отблескивавших серебром. Наконец конь Сантьяго
остановился—юноша никогда не бывал здесь прежде.
-- Здесь есть жизнь, -- сказал он Алхимику.—Мне неведом язык пустыни, зато мой
конь знает язык жизни.
Они спешились. Алхимик хранил молчание. Поглядывая на камни, он медленно
двигался вперед. Потом вдруг остановился, осторожно нагнулся. В земле между
камней чернело отверстие. Он сунул туда палец, а потом запустил руку по
плечо. Что-то зашевелилось там внутри, и Сантьяго увидел в глазах Алхимика—
только глаза ему и были видны—напряженное выражение: он словно боролся с
кем-то. Потом резко, так что Сантьяго вздрогнул от неожиданности,
выдернул руку из этой норы и вскочил на ноги. Он держал за хвост змею.
Сантьяго, тоже вскочив, отпрянул назад. Змея билась в пальцах Алхимика,
разрывая своим шипением безмятежное безмолвие пустыни. Это была кобра, чей укус
убивает за считанные минуты.
«Как он не боится?»'—мелькнуло и голове юноши. Алхимик, сунувший руку в
гнездо змеи, не мог уцелеть, однако лицо его оставалось спокойно. «Ему двести
лет», -- вспомнил Сантьяго слова англичанина. Должно быть, он знал, как
обращаться со змеями в пустыне.
Вот он подошел к своей лошади и обнажил притороченную к седлу длинную
кривую саблю. Очертил на песке круг и положил в его центр мгновенно притихшую
кобру.
-- Не бойся, -- сказал он Сантьяго. -- Отсюда она не выйдет. А ты получил
доказательство того, что и в пустыне есть жизнь. Это мне и было нужно.
-- Разве это так важно?
-- Очень важно. Пирамиды окружены пустыней.
Сантьяго не хотелось вновь затевать разговор о пирамидах
-- еще со вчерашнего дня у него на сердце лежал камень.
Отправиться за сокровищами значило потерять Фатиму.
-- Я сам буду твоим проводником, -- сказал Алхимик.
-- Хорошо бы мне остаться в оазисе, -- ответил Сантьяго.
-- Я ведь уже встретил Фатиму, а она мне дороже всех сокровищ на свете.
-- Фатима—дитя пустыни. Ей ли не знать, что мужчины уходят, чтобы потом
вернуться. Она тоже обрела свое сокровище -- тебя. А теперь надеется, что ты
найдешь то, что ищешь.
-- А если я решу остаться?
-- Тогда ты станешь Советником Вождя. У тебя будет столько
золота, что ты сможешь купить много овец и много верблюдов. Женишься на
Фатиме и первый год будешь жить с нею счастливо. Ты научишься любить пустыню и
будешь узнавать каждую из пятидесяти тысяч финиковых пальм. Поймешь, как они
растут, доказывая, что мир постоянно меняется. С каждым днем ты все лучше
будешь разбираться в знаках, ибо нет учителя лучше, чем пустыня.
Пирамида