недоумением заметил, состоит почти сплошь из моих дополнений. Я позволил себеприобщить к
новонайденной аркадской космогонии старинное аркадское предание, что первым человеческим
существом была Дафна, дочь главной аркадской реки Ладона и Земли; а так как по другому
аркадскому преданию, сообщаемому Каллимахом, Аркадия была первоначально безводна, то я
и предположил, что Ладон был вызван из недр земли волшебным жезлом Гермеса. Надеюсь, что
я этим угадал мысль космогониста; позднейший герметизм нам тут опоры не дает, так как он по
возможности стер все мифологическое. Мы вскоре перейдем к этой метафизической qrsoemh
герметизма, несравненно более интересной с философской точки зрения; пока же прошу
читателя вооружиться терпением при беглом разборе этих мифов о первом человеке, памятуя,
что и здесь мифологема была матерью философемы.
Итак, Дафна. Как аркадянка, она всецело принадлежит герметизму, но он о ней хранит
глубокое молчание. Зато мы знаем красивый миф о том, как Аполлон, полюбив, преследовал ее;
как она, не желая ему отдаваться, превратилась в дерево- лавр, и Аполлон, обманутый в своих
надеждах, сделал этот лавр своим любимым деревом. Мы вправе признать тут след того же
соперничества между религией Аполлона и религией Гермеса, как и выше в грубоватом мифе о
похищении Аполлонова стада Гермесом. А раз это так, то мы вправе поставить вопрос: зачем
было герметизму первым человеческим существом выставлять женщину? Вспомним
вышеприведенный, столь важный для нас стих из "Психагогов" Эсхила: "Гермеса-
родоначальника чтим мы, живущее у озера племя"; мы уже отметили странность этого
представления. Мне кажется, обе странности взаимно объясняют друг друга: потому первым
человеческим существом была женщина, что родоначальником предполагался бог Гермес.
Но как бы там ни было, Дафна могла быть только Евой аркадского герметизма; кто был его
Адамом? Нам называют "долунного Пелазга", сына Земли, или, по другим, Ниобеи.
"Долунный" Пелазг очень успокоителен; значит, мы - на почве герметизма; что касается
Ниобеи, то она, как видит читатель, лишь "ипостась" Земли - гористой аркадской земли.
Сын Пелазга - Ликаон, супруг Киллены (т. е. той же аркадской горы), он отец многих
сыновей и дочерей, и, стало быть, настоящий родоначальник человеческого рода. Ту же Ниобею
мы, однако, встречаем и в Фивах, городе Кадма- Гермеса и Гармонии и, следовательно, другой
родине герметизма; здесь она - мать семерых сыновей и стольких же дочерей, но
родоначальницей она все-таки не стала, так как ее детей перестрелял Аполлон. Как видит
читатель, этот чудный, трогательный миф о матери-Ниобее имеет в своем основании все то же
соперничество религии Аполлона и герметизма; пали несчастные ниобиды, и Ниобее-горе
осталось только ручьями слез оплакивать гибель своего потомства. Но вернемся к Пелазгу;
этимологически (как это развито Виламовицем) его имя совпадает с именем Асклепия (=
Эскулапа), которого мы действительно встречаем в его потомстве, как сына аркадского
"Исхиса", в прозрачном имени которого ("Сила") мы вправе признать "ипостась" аркадского
бога, т. е. Гермеса. Но, увы! и его Аполлон не пощадил; Исхиса он убил, а Асклепия присвоил
себе. Да, тяжело было герметизму, пока его носителями были аркадцы: народ бессильный,
раздираемый кантональными войнами и притесняемый соседями, он не мог противостоять
также и религиозным захватам со стороны такой культурной силы, как Аполлон.
Все же из этой путаницы мифов видно одно: аркадская jnqlncnmh действительно кончалась
сотворением прачеловека, родоначальника человеческого рода; этот прачеловек и родил в свою
очередь по нескольку - ради красивого числа было допущено: по семи сыновей и дочерей, от
которых и произошли народы. А затем - читатель уже знает, что Аркадия высылала избыток
своих детей за пределы страны; они-то и сеяли повсюду семена герметизма. Обильнее всего
взошли эти семена в африканской Кирене, названной так по имени аркадской богини; из
Кирены герметизм был перенесен в Египет. Здесь он нашел благодарную почву, на которой он
вырос, окреп – и стал опасным соперником христианства.
Случилось это благодаря тому, что он встретился здесь с двумя религиями, с которыми он
тотчас вступил в живейшее общение; то были, во-первых, древнеегипетская религия, во-
вторых, религия ветхозаветного Иеговы.
VII
Искусная и прекрасная при всех своих несовершенствах система греческого богословия,
которая получила свою последнюю и высшую санкцию в Дельфах, была достаточным оплотом
верующего, пока он пребывал в границах греческого мира; но она подвергалась опасности
всякий раз, когда он вступал в сношения с жителями негреческой страны, исповедующими
других богов. Врожденная вдумчивость и участливость не дозволяли эллину объявлять
лживыми религиозные образы и символы других народностей; для него было ясно, что эти
народности обладают теми же объективными и субъективными данными для своих верований,
как и он для своих. А если так, то необходимо было допустить, что чужие боги совпадают с
греческими, отличаясь от них только именами; задача состояла в том, чтобы определить, какому
греческому божеству соответствует тот или другой чужеземный бог.
Эта задача представилась уму греков с особенной настоятельностью при их ознакомлении с
египетской культурой. В Египте системы местных божеств были объединены очень рано,
раньше, чем сама весть об этой стране могла проникнуть в Элладу; все же пережитки прежних
"всебогов" продолжали держаться в сознании египтян и позднее, когда этим всебогам пришлось
уже в видах единства потесниться и признать взаимные державные права. Таков был Тот,
владыка города Хмуну и глава тамошней местной огдоады... Я считаю долгом заметить, что
своими сведениями в этой чуждой для меня области я обязан сочинению нашего авторитетного
египтолога, проф. Б. А. Тураева ("Бог Тот" в "Записках историко-филологического факультета
С.-Петербургского университета", 1898); полагаю, что если бы Рейценштейн мог
воспользоваться этим чрезвычайно солидным и трезвым исследованием, то он избег бы многих
увлечений и не заслужил бы упрека в египтомании. Итак, божественный ибис Тот искони
почитался в Хмуну как бог вообще, устроивший вселенную своим словом; вот почему он, как
член общеегипетской системы, стал "владыкой словес бога"*1. Но Echoer не Греция; "владыка
словес" понимался не как вдохновитель речи, ее творческого полета, ее логической
последовательности, ее художественной красоты, нет, - а только как знаток магических формул,
связывающих злую силу на этом и на том свете. Особенно - на том. Всем известна боязнь
древних египтян за участь своих душ в подземном мире. Сколько ей угрожало опасностей на ее
загробном шествии от таинственных и страшных противников, поджидающих ее, чтобы ее
терзать и отнять у нее даже то призрачное существование, которое ей оставила смерть! Пусть
же вражья сила знает, что Тот охраняет душу, или еще лучше - что Тот отождествился с нею.
Итак, покойник уподобляется Тоту: "никакой бог не бьет его, никакой перевозчик не противится
ему на пути - он Тот, сильнейший из богов". Но вот путь ужасов пройден, покойник - перед
судьей; и тут владыка словес может ему помочь. "О Тот, - молится он ему в "Книге
Мертвых",сделай покойного N.N. правогласным против его врагов, как ты сделал Осириса
правогласным против врагов его". Это несомненно трогательная черта; но от нашего
исследователя не скрылась и оборотная сторона этой веры. "Бог премудрости и правды, -
говорит г-н Тураев (с. 52), оказывает плохую услугу египетской культуре и справедливости: его
вмешательство сводит нравственный элемент страшного суда почти к нулю. Он учит покойника
формулам, делающим безвредными его судей: знание этих формул и имен судей делает
нравственную чистоту излишней. В его священном граде найдена и формула против задержания
сердца в аду, которую произносит покойник в то время, когда сердце его положено на весы.
Знание этой магической формулы обусловливает благополучный исход взвешивания
независимо от действительных качеств сердца. Он сам, как бог письменности, ведет протокол
суда, как изобретатель мер и числа, заведует весами, причем его роль милостивого покровителя
покойника иногда берет верх над функцией справедливого прототипа египетского чиновника и
покровителя точных наук: он позволяет себе перетягивать весы в пользу покойника".
Таков этот оригинальный бог египетской земли в его наиболее Понятных для постороннего
наблюдателя чертах. Когда греки с ним познакомились а это случилось очень рано - ответ на
Пирамида